Впрочем, и без всякого следственного давления Лужков, не поддержи он Путина, рисковал остаться вне реального политического пространства. «Отечество» было сформировано ровно по тому же номенклатурному принципу «партии власти», что и «Единство». С той только разницей, что «Единство» этой партией власти стало, а «Отечество» – нет. К тому же Лужков, вполне возможно, просто устал от бесплодной и опасной борьбы.

Заявив о поддержке Путина, Лужков подчеркнуто противопоставил и. о. президента его же собственному (то есть бывшему ельцинскому) окружению. Как сказал мэр, Путин вел с ним переговоры даже в тот момент, когда кремлевская администрация организовывала против него травлю. То есть столичный градоначальник, до последнего времени обличавший «ельцинскую клику», сдавшись ей, таким образом вроде бы сохранил лицо. В верноподданническом запале Лужков даже заявил публике, что «чувствует протянутую руку Путина и готов зафиксировать сотрудничество крепким рукопожатием».

Впрочем, мэр пояснил, что «Отечество» «не может, как многие политические организации, лечь под Путина», поэтому выдвигает условия: сохранение демократических свобод, отказ от олигархической диктатуры и прочие полезные вещи.

Как признался газете «Коммерсантъ» один из лужковских приближенных, мэр «лично не видел» программы «Куклы», где все политики (и в том числе Лужков с Примаковым) отдались Путину как девушки легкого поведения. «Если бы видел – то наверное хоть недельку бы подождал», – горько заметил собеседник газеты…

Накануне президентских выборов Владимир Путин провел с московским мэром полдня. Кремлевская команда устроила римейк избирательной кампании 1996 г., когда за несколько дней до выборов столицу заполонили плакаты с крепким рукопожатием Ельцина и Лужкова и слоганом «Москвичи свой выбор сделали!».

Владимир Путин пришел по-простому, пешком, чуть ли не под руку с Лужковым. Лужков был просто счастлив: как рассказали в его окружении, Путин взял мэра в свой «Мерседес» и всю дорогу слушал комментарии по поводу московского строительства. Спустившись в метро, при свете софитов и фонариков на шлемах (в метростроевском подземелье внезапно погас свет) Путин и Лужков обменялись признаниями:

– Вы хотите, чтобы я похвалил Юрия Михайловича? Я это сделаю с удовольствием! – начал и. о. президента.

Он сказал, что «даже завидует» Лужкову, видя, в каком состоянии находится столичное хозяйство. Под конец, правда, Путин произнес фразу, которая должна была бы насторожить мэра: он заявил, что некоторые московские объекты «уже стали памятником» московскому руководству. Впрочем, он мог иметь в виду, что памятники вполне бывают и прижизненными.

В ответ Лужков похвалил Путина за то, тот разбирается в управлении городом, потому что работал в питерской мэрии. В целом же московский мэр получил отличные дивиденды, по примеру избирательной кампании 1996 г. вовремя сообразив, что «москвичи свой выбор сделали».

А для Путина, победу которого в первом туре могли определить 2–3%, каждый голос был еще важен. Даже голос тех, кто еще совсем недавно называл его ставленником «ельцинской клики».

Вовлеченность Юрия Лужкова в происходящее была так велика, что он предложил свои личные гарантии: »Чего может бояться Прокуратура России? Что Гусинский сбежит. Так вот, я готов взять на себя гарантии: если Гусинский сбежит, я готов сесть в Бутырку за него!» Интересно, если бы фигурант дела все-таки сбежал, смог бы градоначальник руководить столицей из камеры? И как долго.

12 июня 2000 г. руководитель холдинга «Медиа-Мост» Владимир Гусинский вернулся в Москву из очередной загранпоездки. Его ждала повестка в Генпрокуратуру, но он не ожидал каких-то особенных проблем. Гусинский был в настолько благодушном состоянии, что не взял с собой адвоката. Но всего через полчаса после начала допроса следователь по особо важным делам Владимир Николаев сообщил медиа-магнату, что тот подозревается в хищении госсобственности в особо крупных размерах и в интересах следствия задерживается на 10 дней до предъявления обвинения. Это время ему предстояло провести в Бутырке.

В том или ином виде в защиту первого (как стало понятно несколько позже) объекта политики «равноудаленности олигархов от власти», провозглашенной Владимиром Путиным еще до своих выборов, в феврале 2000 г., выступили многие политические и экономические тяжеловесы (даже его заклятые враги по бизнесу). Но заявление Юрия Лужкова, пожалуй, оказалось самым ярким.

В интервью телекомпании РТР московский мэр заявил: «Я хочу помочь Владимиру Путину… принять решение освободить Гусинского во избежание ужасной реакции российского общества и мирового сообщества».

Вовлеченность Юрия Лужкова в происходящее была так велика, что он предложил свои личные гарантии: «Чего может бояться Прокуратура России? Что Гусинский сбежит. Так вот, я готов взять на себя гарантии: если Гусинский сбежит, я готов сесть в Бутырку за него!»

Подобное заявление выглядело довольно рискованным, ведь Владимир Гусинский сам как будто напрашивался на показательную порку. Большинство представителей политической и финансово-экономической элиты очень быстро поняли, что Путин – это всерьез и надолго. И выразили согласие играть по его правилам. Гусинский – чуть ли не единственный из влиятельных людей, кто этого не сделал.