— Серега, ты что, выпил? — рассеянно спросил Корсак.

— А тебе какая разница? — Бегунов поморщился. — Приехал тут из своей Москвы… Права качаешь… Учишь всех жизни… А сам-то — обыкновенный напыщенный дурак. Дурак ты, Корсак. Ду-рак!

— Полегче, — негромко произнес Глеб, в душе которого злость на себя стала перерождаться в злобу по отношению к наглому провинциальному копу, который стоял перед ним.

— Полегче? — Сергей усмехнулся. — Да не бывает в таких делах «полегче». Писатель, блин! Да ты ведь даже не знаешь, что у тебя есть сын. А? Ведь не знаешь?

На лице Корсака отобразилось чувство полной растерянности.

— Что? — изумленно проговорил он.

Бегунов дернул щекой:

— Да ничего.

Он хотел повернуться, но Глеб подскочил к нему и схватил его за лацканы плаща.

— Что ты только что сказал? Повтори!

— Я сказал, что ты дурак. Дурак и сволочь. Моя сестра была беременна, когда ты уехал. И убери руки с моего плаща!

Бегунов оттолкнул от себя Глеба.

— Поклянись, что не врешь, — хрипло проговорил тот.

Бегунов развернулся и двинулся прочь. Глеб бросился за ним и схватил его за плечо, и тогда Сергей резко развернулся и изо всех сил ударил Глеба кулаком по лицу.

Мощный удар сбил Корсака с ног. Упав, он сел на асфальте и посмотрел на Бегунова снизу вверх. Сергей сжал кулаки.

— Ну, давай! — прорычал он. — Давай, нападай!

Глеб вытер ладонью окровавленную губу и сказал:

— Я не буду с тобой драться. Я знаю, что виноват перед Кирой. И перед тобой, наверное, тоже. Но если все, что ты сказал, правда… Прошу тебя, скажи мне, где он? Как мне его увидеть?

Бегунов несколько секунд стоял молча, потом сказал:

— Ты с ним недавно встречался. Он молодой, но уже успешный художник. Правда, картины подписывает не настоящей фамилией, а псевдонимом.

Глеб оцепенел. Бегунов изогнул губы в ухмылке, потом резко повернулся и зашагал прочь.

Глеб остался сидеть на асфальте. Сердце отчаянно колотилось о ребра, в ушах шумела кровь, Корсаку хотелось немедленно что-то делать, куда-то бежать, что-то предпринять…

…НО ЧТО?

Старший лейтенант Сергей Бегунов вел Эльзу Зиберт по коридору отделения полиции, уговаривая сам себя, что он «никакой не конвоир», а просто «сопровождающее лицо». Но все равно чувствовал Бегунов себя скверно. В голове все еще немного шумел алкоголь, но пьяным себя Бегунов не чувствовал.

Когда они проходили мимо кофе-аппарата, Эльза остановилась и, взглянув на Сергея, негромко сказала:

— Простите, можно я попью кофе? У меня ужасно раскалывается голова.

Бегунов смутился под взглядом зеленых глаз прекрасной пленницы.

— Да, — сказал он. — Конечно. Я вам куплю.

Он подошел к аппарату, доставая из кармана бумажник.

— Вы какой кофе будете? — уточнил Сергей.

— Черный, — ответила Эльза с несчастной улыбкой.

Бегунов сунул в прорезь автомата несколько монеток, нажал на кнопку, подождал, пока пластиковый стаканчик наполнится черным кофе. Затем вынул стаканчик из ниши и протянул Эльзе:

— Держите. Только осторожно, он очень горячий.

Эльза поблагодарила его и взяла стаканчик. Пока она пила, Бегунов искоса поглядывал на нее. Эльза была бледна, под глазами у нее пролегли тени, но все равно она была очень хороша собой. Даже стала еще красивее, поскольку выражение страдания придавало ее облику какой-то по-неземному хрупкий и трогательный вид.

Почувствовав, что молчание слишком затянулось, Бегунов смущенно спросил:

— Вам полегчало?

Эльза кивнула:

— Да, немного. Простите, что напрягаю. Просто я до сих пор не могу отойти от всех этих потрясений. Никогда бы не подумала, что мне придется пройти через такой ад. Сначала смерть мужа, потом… смерть любимого человека. — Она задумалась. — Вы знаете, я только после его смерти поняла, сколько он для меня значил. Он умер, и у меня словно бы отобрали часть жизни. Самую главную часть. — (Она коснулась пальцами лба, и Сергей обратил внимание, что бежевая кожа ее перчатки напоминает человеческую и выглядит очень мягкой.) — Я не знаю, как мне теперь жить, — вздохнула Эльза.

Бегунов вдруг вспомнил, что ему предстоит с этой женщиной сделать, откашлялся и, краснея, произнес:

— Мне не хочется вам напоминать, но кое-кто думает, что это вы его убили.

Зеленые глаза Эльзы широко распахнулись. В них застыла такая нечеловеческая тоска, что Сергей поежился.

— Что ж, — тихо проговорила она, — спасибо, что напомнили. Но я его не убивала. Я его любила. Больше жизни.

Сергей почувствовал, как у него кольнуло в сердце. Как было бы здорово, если бы такая красивая женщина произнесла что-нибудь подобное о нем, Сергее!