— Начали,— бросила она и куда-то скрылась.

Вернее, растворилась в темноте, как колдунья,— испарилась, растаяла в изножье кровати. Беззвучно сложилась в несколько раз. Голова с копной волос поплыла вниз, следом за прозрачным китайским фонариком туловища, и вскоре на этом месте осталась только пустота.

— Неплохо! — воскликнул он.

— Тсс. Молчок.

— Молчу, молчу.

Тишина. Прошла минута. И ничего.

Он с улыбкой выжидал.

Еще минута. И опять безмолвие. Он не понимал, куда она могла деться.

— Ты на полу, что ли? — вырвалось у него.— Ох, извини. Тсс,— приказал он сам себе.— Молчок.

Прошло пять минут. Вроде бы тьма сгустилась еще сильнее. Приподнявшись на локте, он поправил подушку, и в его улыбке мелькнула легкая досада. Он оглядел спальню. На стене играл отблеск света из ванной комнаты.

В дальнем углу кто-то тихонько скребся, как мышонок. Но и там ничего не было видно.

Еще через минуту он кашлянул.

С порога ванной пополз какой-то шорох.

Он с усмешкой повернулся в ту сторону и выждал. Ничего.

Потом ему померещилось, будто под кроватью кто-то ползает. Но это ощущение быстро ушло. Он сглотнул слюну и прищурился.

В комнате словно зажгли фитиль. От лампы в сто пятьдесят ватг света было еле-еле на пятьдесят.

С пола доносился частый топоток — можно было подумать, там незримо снует гигантский паук. В конце концов после долгой паузы от стены к стене эхом заметался ее шепот:

— Нравится?

— Я уже...

— Молчок,— прошептала она.

И опять исчезла на минуту-другую. У него участился пульс. Глаза обшарили стену справа, стену слева, потолок.

Откуда ни возьмись по изножью кровати пополз белый тарантул. То есть это, конечно, были ее пальцы, изображавшие тарантула. В следующий миг видение исчезло.

— Ну и ну! — содрогнулся он.

— Тсс! — приказал шепот.

Топоток перебежал в ванную. Горевший там свет погас. Тишина. И только от ночника исходило слабое свечение.

Покрываясь испариной, он пытался вспомнить, с чего им пришла в голову такая блажь.

За левый край постели уцепилась костлявая рука: пошарила и тут же испарилась. У него на запястье громко тикали часы.

Так прошло, наверное, еще пять минут. Без всякой причины ему сдавило грудь. На переносице собрались морщины. Пальцы сами собой заскользили по одеялу, как будто надумали сбежать.

Костлявая лапа возникла с правой стороны. Да нет, показалось! Или взаправду?

В стенном шкафу напротив спальни что-то заворочалось. Дверцы медленно раскрылись в темноту. Внутрь прошмыгнуло какое- то существо, а может, оно затаилось там с вечера и только ждало своего часа — он так и смог определить. А створки смотрели в пропасть, бездонную, как звездное небо. В шкафу смутными тенями, как удавленники, покачивались пиджаки. Топот в ванной. Кошачья поступь у окна.

Он опять сел. Облизал губы. Едва не нарушил обет молчания. Покачал головой. Прошло не менее двадцати минут.

Где-то зашелестел слабый стон, потом глухой удаляющийся смешок. Опять стон... откуда? Из душевой кабины?

— Бет? — не выдержал он.

Ответа не было. Зато теперь в раковину капала вода. Кто-то отвернул кран.

— Бет? — еще раз позвал он и не узнал свой осипший голос. Где-то распахнулось окно. Прохладный ветер, как призрак, спрятался за занавеской.

— Бет,— слабо выговорил он. Ответа не последовало.

— Мне это не нравится,— сказал он. Тишина.

— Ни шевеления. Ни звука. Ни даже паука. Ничего.

— Бет? — чуть громче позвал он. Кругом — ни вздоха.

— Заканчивай свою игру. Молчание.

— Слышишь меня, Бет? Все тихо.

— Заканчивай игру. Капля упала в раковину.

— На сегодня хватит, Бет. Сквозняк из окна.

— Бет? Да отзовись же. Где ты? Ни звука.

— Ты цела?

На полу притаился ковер. Ночник едва теплился. В воздухе плясали невидимые пылинки.

— Бет... ты жива? Тишина.

— Бет? Молчание.

— Бет!

— О-о-ох... а-а-ах!..

Это был возглас, крик, вой.

Откуда-то метнулась чужая тень. На кровать навалилась темнота. Приземлилась на все четыре лапы.

— Попался! — грянул крик.

— Бет! — взмолился он.

— У-у-у...— взвыло исчадие тьмы.

Еще один прыжок — и оно рухнуло прямо ему на грудь. Шею сдавили холодные щупальца. Сверху маячил бледный овал. — Разинутый рот изрыгнул:

— Замри-умри!