Приблизившись к калитке, я услышала голоса. Слов не разобрала, но решила спрятаться за бесхозным кустом крыжовника.

Из калитки вышла женщина лет сорока с сумкой в руках и направилась в сторону магазинчика, мимо которого я прошла пять минут назад. Следом за ней появился здоровенный мужик в форме частной охранной фирмы и с кобурой на боку. Он общался с коллегами по рации, осматривая окрестности.

Кристина с Лешей оставили детей с охраной, поняла я. Самой мне Илюшу не забрать. Дождавшись, пока охранник вернется за калитку, я отправилась к остановке маршрутного такси. У меня в голове сложился план вызволения сына.

Ворота частного дома, который я не без труда разыскала, покинув дачный кооператив, распахнулись передо мной, как только я нажала на кнопку звонка. Такая оперативность не показалась странной, учитывая, что прямо на меня смотрел маленький глаз камеры. И пусть он не отразил ни единой эмоции, но меня узнали!

Как только я перешагнула порог, двое парней, одетых в ужасно модные и яркие спортивные костюмы, встали передо мной, как листья перед травой. Оба разглядывали мою персону с непонятным выражением на физиономиях, вроде бы видели перед собой нечто невероятное.

— Вы и есть Вера? — спросил один.

— А вы кого ждали? — удивилась я. — Гаутаму Ботхисатву?

Парни переглянулись, словно точно не знали — заскочит ли Будда на чай или продинамит их.

— Вы проходите! — наконец, созрел один из них. — Вас Владимир Александрович ждет. Только нам обыскать надо вас и вашу сумку.

— Ладно, обыскивайте. Мне раздеться?

Второй парень еле заметно облизнулся, но стражи держались твердо:

— Нет, только сумку и карманы покажите!

Я показала, исключая карман на колене, выглядевший скорее как декоративное украшение.

Осмотр оказался весьма небрежным, а я поняла, что парни вели себя скорее уважительно, если такое можно предположить от данных людей в данной ситуации, но я ожидала другого — это ведь из-за меня перестреляли толпу братков! Затем меня проводили к шефу.

Добрый инвалид сидел в той же самой комнате, и в том же самом кресле, что и в первый раз, а при моем появлении поднял седую голову.

— Надо же! — сказал он насмешливо. — Сама пришла! Хочешь отдать мне бриллиант?

— Хочу, — просто ответила я.

— Не кипяти пиво, девочка!

— Володя, я отдам вам «Безымянного», если вы поможете мне вернуть моего сына.

Он холодно усмехнулся:

— А моего сына кто вернет?

— Вы, наверное, мне не поверите, Володя, но я бы с удовольствием его вернула. Если бы могла.

Взгляд отца Саши стал немного человечнее. О тепле или слезах говорить было еще рано, но вот немного грусти уловить удалось.

— Так это правда? — спросил он.

— Вы о чем?

— О том, что мне тут ребята напели, — я по-прежнему не понимала и, видя это, он иронично объяснил: — ходят легенды о безумной страсти между сыном вора в законе и бриллиантовой наследницей!

— О чем?

Но, кажется, надо послушать до конца.

— Ребята считают, что у вас была любовь. Саша увидел тебя и загорелся, он предложил тебе бежать. Ты согласилась, потому что он понравился тебе. Вы убежали, но вас настигли легавые. Саша хотел защитить тебя и погиб.

Излагая либретто, Володя наблюдал за мной. Я опустила глаза. А вот я слышала, что многие представители криминального мира очень сентиментальны, так как психика преступника нуждается в отдыхе от своей собственной жестокости. Желая расслабиться, они пускают скупую киллерскую слезу над трогательной блатной балладой о несчастной любви дочери первого спикера городской Думы и сына злостного рецидивиста. Неужели и на человека со змеиными глазами эти выдумки оказали смягчающее влияние? Если так, то надо подтвердить всю эту чушь и постараться обернуть ее себе на пользу.

Мои слова прозвучали как признание:

— Саша был хорошим парнем… Мы надеялись найти моего сына и… уехать отсюда.

— Так, — казалось, инвалид был удовлетворен этим заявлением. Но не совсем: — а ОМОН откуда взялся? Скажешь, не ты их вызвала?

— Их мой муж вызвал, — спокойно соврала я. — Я позвонила ему из Анапы, и он сообщил в милицию, когда и по какой дороге мы поедем. А тут и ваши подоспели. Я бы хотела, чтобы все было иначе.

Володя продолжал пристально рассматривать меня, но его взгляд уже не казался таким страшным. Мой крепкий коктейль из правды и лжи возымел свое усыпляющее действие. То есть, это я в тот момент так решила.

— Ладно, я помогу тебе в память о сыне, — согласился Вавилов милостиво и сокрушенно добавил: — все пользуются моей добротой! Я из-за тебя стольких сынков потерял! А менты тут вертелись, щупали меня, щупали! А чего меня щупать? Я чист как снег! Мехами торгую, а о камешках ничего не знаю, и знать не хочу! — бизнесмен вздохнул и добавил довольно неприветливо: — ладно, чего хочешь? Только в память о Саньке тебя выслушаю!

Он делал вид, будто забыл о бриллианте.

Я рассказала, чего хочу. Инвалид лишь усмехнулся в ответ.