Мы сели кто куда. Покрышек в принципе хватало на всех, но Циркач остался в машине, только, открыв дверцу, ноги наружу свесил, а Пиндрик пристроился на подножке. Фил, привалясь к капоту, закурил свой неизменный «Кент». Шкипер, не теряя времени, массировал уже зажившее, но ещё слегка зудящее плечо. С Володькиной раной у Фила, кажется, получилось ещё лучше, чем с моей.

А я все-таки сел поближе к дяде Воше и призадумался: «Интересно, зачем ему понадобилось собирать нас всех вместе на этот разговор?» Не часто генерал Кулаков подобные встречи устраивал.

— Ну, рассказывай, Крошка, куда вас возили.

— Убили Марину Малышеву, — начал я с другого. — Это девушка, которая устроила Циркача на работу к Аникееву в «Сферу».

— Информация откуда? — быстро спросил Кулаков.

— С Петровки, — буркнул совсем помрачневший Циркач.

И я вдруг очень ясно понял, что у него с этой Мариной что-то было. Господи, да с кем у него только не было!

А дядя Воша уже набирал на трубке чей-то номер. Отозвались там мгновенно, соединили с начальником. Разговор получился короткий, но выразительный. Можно было догадаться по тону, что это весьма высокий чин из МВД или ФСБ.

— Разберутся? — спросил я.

— Разберутся. Только погано это, они нам уже на пятки наступают. Ладно, давай все-таки, рассказывай, что там было, в этом вашем Кукобое.

Я рассказал. Насколько смог коротко, потом повторил ещё раз, как мне виделось, главное:

— Там готовят курдских террористов. Кому это известно?

— Всем, кому надо, к сожалению, известно, — грустно вздохнул дядя Воша. — Министерство обороны как раз лишь частично в курсе. Реально их прикрывает ФСБ. Потому и Эльф гуляет там, как у себя дома.

— Не понял, — решил уточнить я. — Эльф все-таки работает на ФСБ?

— Нет, — сказал Кулаков, — Эльф, как всегда, работает на себя. Но ФСБ сегодня пытается его использовать. А Эльф не возражает, ему тоже удобно. Они нашли друг друга. Причем, без ведома Кремля — полный бардак в стране! Вот почему нас и попросили этак ненавязчиво расторгнуть этот противоестественный брачный союз. Ваша задача войти в доверие к Эльфу, поработать как бы в связке с ним, понять его планы и не дать им осуществиться.

— Какими бы ни были эти планы? — спросил я удивленно.

— Совершенно верно, Андрей: какими бы эти планы ни были.

— Но когда мы выясним, все-таки надо будет докладывать, прежде чем переходить к активным действиям?

— Нет, — сказал Кулаков, — любые лишние сеансы связи считаются крайне опасными. Докладывать я прошу только о результате: «То, что задумал Эльф, сделать ему не удалось и никогда уже не удастся». Примерно в такой форме. И совершенно не важно, чего именно он там хотел.

— Владимир Геннадиевич! — не выдержал я. — Но это же бред какой-то.

— Это не бред. Обыкновенный режим секретности. Очень высокой степени секретности. А если вам интересно, то по приблизительным оценкам наших аналитиков, Эльф намерен с целью личного обогащения а, возможно, и с целью сведения счетов с кем-то разрушить всю систему экономического регулирования рынков в России. Каким способом он намерен это сделать — вопрос второй. Но допустить подобное мы не вправе. Понятно?

Я рассеянно кивнул. Не очень-то мне было понятно. И тут предельно грамотный вопрос задал Фил:

— Так значит, Эльф играет против Навигатора? А мы должны этого Навигатора защитить?

— Да, — сказал Кулаков.

— А кто такой Навигатор, вам уже известно?

— Нет, — сказал Кулаков.

И с чего это вдруг дядя Воша сделался таким немногословным?

— А где его искать — известно? — продолжал допытываться Фил.

— Нет, — повторил ещё раз Кулаков, потом решил все-таки расщедриться на дополнительные слова: — Его не надо искать. Надо просто помешать Эльфу.

— Интересная задача, — прокомментировал я. — А деньги?

И я уже представил, как Кулаков начинает нам рассказывать о слишком большом мышкинском гонораре, и о том, что они, Четырнадцатый главк, уже взяли нас под свою защиту, что деньги в сейфах ЧГУ хранить надежнее, чем в швейцарском банке, и все это нам предстоит теперь отрабатывать.

Но дядя Воша ответил по-другому. Вначале просто ушел от вопроса:

— Мы отправляем вас в Германию…

— А мы и так туда едем, — невежливо перебил я.

Нет, ну, в конце-то концов, я же про деньги спросил! А он мне про что поет?