Очередная книга издательского цикла сборников, знакомящих читателей с творчеством молодых прозаиков.
Финальная встреча
— Говоров, к телефону, междугородная! — донеслось из табельной. Лешка выключил станок и торопливо вытер руки.
Из трубки слышалось потрескивание, шорохи, чьи-то далекие голоса.
— Слушаю.
— Леша, это ты? Рогов говорит, здравствуй. Значит, так. В общем, все улажено. Подтверждения заявки пока нет, но ты не беспокойся. Как нога?..
От радостного озноба у Лешки перехватило голос, и он ответил не сразу.
— Х-х-хорошо.
— Отлично. Придут документы, я сразу дам телеграмму Договорились. Тренируешься?
— К финалу готовимся, Виктор Егорович.
Лешка справился с волнением и начал рассказывать по порядку. Рогов слушал не перебивая. Потом спросил:
— Ребята знают?
— Нет еще.
— Не говори раньше времени. В таком деле… понимаешь… Пойдут разговоры.
— В финале сыграть успею?
— Должен успеть. Пока там развернутся в федерации… — голос Рогова, на минуту сникший, снова зазвучал с прежней энергией. — Значит, договорились! Жди телеграмму и собирай вещички. И ногу, ногу береги! Все!
— Постараюсь, — сказал Лешка и положил трубку. Кружилась голова.
— С кем это ты разговаривал? — Рыжая табельщица Лидка прищурила нагловатые зеленые глаза.
— А-а-а, так, знакомый из города…
— И ты туда собираешься? Знаю, знаю. Надо будет нашим рассказать, — деловито заключила она.
— Выдумала тоже, — Лешка подошел к двери. Улыбнулся, покачал головой. Знал, что нравится Лидке, был спокоен, но ее упрямство каждый раз удивляло.
Он вернулся к станку, включил. В блестящих изгибах стружки отражалось солнце, бившее в широкие цеховые пролеты. И остаток рабочего дня прошел незаметно, на одном дыхании, и когда низко загудел гудок, Лешка не поверил, долго смотрел на часы.
Завод лежал в узкой вытянутой долине, наискосок разрезанной железнодорожным полотном. Дорога к поселку петляла лесом, огибая густые заросли ельника. Нагретая за долгий день хвоя пахла приторно и дурманяще.
У поворота Лешку догнала Галка.
— А я думала, ты опять на мотороллере укатил с Олегом этим…
— Чем тебе он не нравится? — спросил Лешка, подстраиваясь под Галкины шаги.
— Подумаешь… «Тула двести»…
— Я про Олега.
— Много воображает. Вчера в столовой со мной даже не поздоровался…
— Может, не заметил просто? — Лешка улыбнулся.
— Прошел как мимо пустого места. Я даже рот раскрыла… Да, сегодня новый фильм… Пойдем?
Рассказывая, Галка вертела головой направо и налево, так, что клипсы прыгали в разные стороны, улыбалась подружкам, а укороченная юбка только чуть-чуть прикрывала ободранные коленки. Но иногда она становилась другой, похожей на первую только внешне, тихая, затаенная, и глаза поблескивали недоверчиво.
— Может, все-таки сходим в кино?
— У меня тренировка.
— На последний сеанс, — канючила Галка.
— Перебьешься. Потерпи до воскресенья.
Дорожка сделала последний поворот, и из-за сосен показался поселок. Белые пятиэтажные дома рядами поднимались в гору, заслоняя синий горизонт. Простились на перекрестке.
— Привет родителям, — сказал Лешка, легонько подталкивая Галку в плечо, потому что какие там нежности, если мимо проходят парни из его, Лешкиного, цеха.
— Привет, — обиженно протянула Галка и показала ему язык.
Лешка поднялся на площадку, открыл дверь. Дома были все. Николай Никифорович сидел во главе стола и оглядывал семейство.
— Задерживаешься? — спросил отец, зачерпывая первую ложку. Невысокий, приземистый, плотный, он походил на гриб-боровичок.
— Стружки целый воз, пока выгреб, — пробормотал Лешка.
— Понятно. Ты в техникум поступать собираешься?
— Собираюсь.
— Что-то не видно твоей подготовки.
Десятилетний Севка решил помочь старшему брату.
— Он вчера занимался, я сам видел.
— Помолчи, Всеволод, — отец повернулся к Лешке. — Экзамены в августе?
— В августе.
За столом стало тихо. Лешка хотел сказать, что сейчас готовиться некогда, пообещать, что потом наверстает, но вспомнил, как не любит отец футбол, и налег на борщ.
А началось это шесть лет назад. Лешка пришел на заводской стадион, где поле еще было едва отмечено колышками, без трибун, без раздевалок. Пришел записываться. Но тренер Гера Локотков его не принял.
— Футбол — игра атлетическая, — заявил Гера, легонько похлопывая Лешку по спине. — Сломают тебя, а мне отвечать.
— Не сломают, я вырасту. Запишите, пожалуйста. — Две слезинки поползли по Лешкиной щеке. Знакомые мальчишки, которых он позвал за компанию, опустили головы. Их Гера Локотков почему-то записал сразу.