— Сейчас выходим. Я иду первым и осматриваюсь — взрыв мог привлечь нежеланных гостей. Будьте осторожнее. И друг друга смотрите не перестреляйте в суматохе.

Он пошёл вперёд, чутко прислушиваясь к тому, что делалось наверху. Вроде всё было тихо. Забрезжил свет в конце коридора, они подошли ко входу, выключили фонари. Николай жестом сдержал остальных, выжидая, пока глаза привыкнут к свету. Затем осторожно выглянул наружу.

Трактор все так же тарахтел двигателем, крапал мелкий дождь, пахло сгоревшим пироксилином бездымного пороха и тянуло трупным запахом из коридора УВД.

— Вроде всё тихо, пошли. Но поглядывайте по сторонам.

Колян расставил посты вокруг входа УВД, остальные спускались вниз и выносили оружие, боеприпасы и снаряжение, укладывая его на волокушу. Через несколько часов всё было закончено. На волокуше громоздилась внушительная гора военного снаряжения, накрытая брезентом от любопытных глаз. Люди Коляна были увешаны всевозможным оружием, перевязанные раненые устроены с краю волокуши. Разношерстная группа двинулась за трактором в путь.

По дороге они остановились у подвала, где жили люди Михаила. Там они быстро покидали на волокушу оставшиеся нехитрые пожитки общины, и вся толпа, напоминающая цыганский табор, двинулась к тому месту, где Николай оставил телегу. Через полтора часа они были на месте. Атаман выставил посты, потом собрал на совещание Михаила и ещё одного человека из его окружения, представленного Михаилом как своего помощника. Диман участвовать не мог, он всё ещё был без сознания после контузии обломками, но состояние его было стабильным и, вроде, уже неопасным. Ранения в голову вызывают обильное кровотечение, потому казалось, что состояние парня было удручающим, но оказалось, что всё не так уж и плохо.

— Итак, мужики, — начал Колян. — Нам надо двигаться дальше. Оружие теперь у нас есть, так просто нас не взять. Но обольщаться не надо — тяжёлого позиционного боя мы не выдержим. Народ необученный, оружие лёгкое стрелковое, против тяжёлых пулемётов и гранат не устоим. Двигаемся как можно глубже в леса, ищем подходящую базу — дом отдыха, турбазу, особняк, захватываем ее. Если будет необходимо с боем. Главное — наличие воды рядом, укрытие от ветров и наличие топлива — дров. По пути подбираем всех желающих присоединиться, строго фильтруем их. Оружие давать только проверенным людям, тем, кого знаем. По дороге отправляем группы фуражиров по окрестным населённым пунктам в поисках полезных вещей — продуктов, инструментов, лекарств. Нужен ещё транспорт. Любой. Машины, трактора, повозки. Опросите людей — кто умеет водить и ремонтировать технику, кто служил и умеет хорошо обращаться с оружием. Михаил, организуй курсы — пусть на отдыхе все учатся обращаться с оружием. Мало ли что случится, все казаки и казачки должны хорошо уметь стрелять и не бояться оружия. Какие будут вопросы?

— Да вроде всё ясно. А что делать, если кто-то не хочет подчиняться?

— Диман как очнётся, поздоровеет, возглавит службу безопасности. Пока тех, кто накосячил, ведите ко мне. Мы тут как на фронте, нам некогда долго размышлять, будем сходу решать. Михаил берёт на себя также фуражиров. Подбери спокойных, уравновешенных людей, вооружи их, обрисуй задачу — найти источник продуктов и товаров и известить нас. Мы подъедем и загрузимся. Сколько могут — пусть сами донесут. Ты, Артём, бери на себя охрану лагеря, организуйте вместе с Михаилом быт людей.

С появлением нескольких десятков людей хлопот прибавилось — нужно было сделать навесы от дождя, обеспечить всех продуктами, организовать питание. В конце концов лагерь затих, люди воспряли духом и успокоились — появилась цель, какая–никакая организация, власть. Это вселяло в них надежду на доброе будущее.

Длинный обоз тянулся по дорогам на северо–запад. Бесконечный дождь сменялся часами солнечной, жаркой погоды, тогда земля парила, как старая мокрая фуфайка на печке, пахла травами, ветром. Было очень тепло, как в тропиках. Природа начала оживать — чудом выжившие птицы свиристели и чирикали в поломанном, но пышно расцветающем лесу, трава, только начинавшая отрастать, вымахала по пояс в сырости и тепле, всё вокруг пышно росло и цвело. К обозу присоединялись новые люди. Нашлось и несколько грузовиков, что очень облегчило задачу командирам казаков. Им на руку было то, что ночи стояли теплые и не требовали обеспечения людей верхней одеждой.

Впрочем, были и минусы тропической жары. Остро встал вопрос гигиены — Николай опасался болезней, в жарком климате распространявшихся молниеносно. При малейшем подозрении на дизентерию или холеру, люди сразу же изолировались в карантинную повозку до излечения. Они строго следили за соблюдением гигиены — по лагерю ходили специальные люди и смотрели за состоянием одежды, посуды казаков и требовали соблюдения чистоты.

Были, конечно, и недовольные такими строгостями. Их по решению командиров прилюдно выпороли плёткой, после чего недовольство стихло, и люди истово начали блюсти чистоту. Среди уцелевших нашлось и несколько медработников — от медсестры до заведующей отделением районной больницы, которые стали ответственными за медицину.

Дорога проходила почти без столкновений с местными жителями, за исключением двух случаев, когда пара фуражиров была обстреляна из огнестрельного оружия и легко ранена. Николай приказал поджечь дома, из которых был произведён обстрел. Они так и не узнали, кто на них напал. Да это было и неважно. Карающая акция была сделана специально, для устрашения — чтобы больше никому в голову не пришло напасть на них. Жизнь в лагере беженцев как-то устоялась — днём они продвигались вперед километров по сорок, потом становились на ночлег, разбивали лагерь. Утром собирались в путь снова. Казалось, так будет вечно. Командование казаков взяло на себя роль загса — они завели большую книгу, в которую вписывали новые создавшиеся семьи. Человек привыкает ко всему, даже к жизни после вселенской катастрофы.