— Он так чудно себя ведет! На днях я застала его, когда он бродил во сне. Он кричал, что повсюду кровь и он не может выносить это. А еще он сказал — я точно тебе процитирую: «Они пришли за мной». Когда я спросила Гренвилла, что ему снилось, он стал изворачиваться, утверждать, будто ничего не помнит. Но я ему не поверила. Я поняла, что он прекрасно помнил тот сон.

— Элизабет умерла в родах — возможно, ему снилась она, — предположила Джулианна, но в ее тоне явно сквозили сомнения.

— Я тоже на короткое время так подумала, но, уверена, это был сон не о ней.

— Что же могла значить фраза: «Они пришли за мной»? — риторически вопросила Джулианна. — Его кто-то преследует? Но ведь он — граф Сент-Джастский!

Амелия села рядом с ней.

— Понятия не имею. Но могу тебе сказать, что по пробуждении он казался безутешным, буквально раздавленным горем. Это было ужасно! В конечном счете он признался, что его часто мучают страшные сны.

— У Доминика был ночной кошмар, когда мы с ним только-только познакомились.

Амелия почувствовала, как сердце екнуло от страха.

— Джулианна, а ты не думаешь, что Гренвилл был во Франции и каким-то образом участвовал в войне?

— С чего бы мне так думать? — удивилась сестра.

Амелия сглотнула вставший в горле комок и пояснила:

— Он дружит с Уорлоком.

Джулианна в это время пила чай. Услышав это, она мгновенно опустила чашку, да так резко, что блюдце зазвенело.

— Не стоит торопиться с выводами.

— Когда ты приехала домой после того, как Бедфорд бросил тебя и вернулся во Францию, Джулианна, ты редко упоминала о Себастьяне. Но ясно дала понять две вещи. Во-первых, что он тебе совсем не понравился и, во-вторых, что он руководил шпионской сетью, в которую входил Бедфорд.

— Все верно. Доминик беспрекословно подчинялся Уорлоку, был задействован в каждой его операции. И я уверена, что Уорлок до сих пор занят военными и шпионскими играми, хотя сейчас, когда Доминик — обычный штатский человек, наши дорожки с Себастьяном редко пересекаются. — Сестра теперь сидела неподвижно, будто вросла в диван.

— Я так волнуюсь! — воскликнула Амелия. — Саймон никогда не жил дома со своей семьей, Джулианна. Это неопровержимый факт.

— Так ты думаешь, что он находился во Франции, когда отсутствовал дома?

— Надеюсь, это не так! Саймон, вероятно, пропадал в каком-нибудь северном имении — у него несколько крупных поместий на севере.

— Во Франции господствует террор. Я знаю, ты, в отличие от меня, совсем не интересуешься политикой, но тебе стоит знать, как опасно сейчас находиться во Франции — если ты, конечно, не относишься к «бешеным», как Эбер и Тальен. Людей вырезают целыми деревнями, стоит только одной-двум семьям осмелиться выступить против революционного режима. Иными словами, вина заключается уже в наличии какой-то связи с осужденным! Причины, по которой я когда-то поддерживала якобинцев, больше не существует. Власть захватила кучка безумных, радикально настроенных тиранов, не последним из которых является Робеспьер. Инакомыслие не позволено никому. Вспомни, что случилось с Жоржем Дантоном.

У Амелии перехватило дыхание.

— Мечась в своем ночном кошмаре, Гренвилл выкрикивал имя — оно звучало как Дантон!

Джулианна побледнела.

— Дантона казнили несколько недель назад. Он был якобинцем, Амелия, но стал выступать против Робеспьера и заплатил за это собственной жизнью.

— Я, должно быть, ослышалась, — решила Амелия, не в силах унять стремительно колотящееся сердце. — Саймону вряд ли приснился бы якобинец, которого недавно отправили на гильотину!

Но тут она вспомнила, как Гренвилл кричал о том, что там было много крови, что он не может выносить это… Амелия вскочила и принялась нервно расхаживать по комнате.

— Не могу представить, что Сент-Джаст — тайный агент, такой же, каким был в свое время Доминик, — понизив голос, заметила Джулианна. Она тоже встала. — Сент-Джаст — отшельник, Амелия.

— Надеюсь, ты права, и он — лишь отшельник, страдающий от приступов скверного настроения. Саймон никогда не обсуждает политику. Он вообще не производит впечатления человека, интересующегося войной, — успокаивала саму себя Амелия. Она действительно не могла представить Гренвилла во Франции, а даже если бы и так, чем ему там заниматься? Шпионить, подобно Бедфорду? Командовать войсками, как другие британские аристократы? В этом не было ни малейшего смысла. — Ну а кроме того, он так любит своих мальчиков! Не думаю, что он смог бы подвергнуть их жизни опасности — особенно теперь, когда они так в нем нуждаются!

Джулианна приобняла сестру.

— Мы не можем быть уверены, что его мучают кошмары именно о войне. Ему могло сниться что угодно, Амелия. Ты ведь не уверена в том, что слышала, будто он выкрикивал имя Жоржа Дантона. А даже если бы и так, они, возможно, до войны были друзьями. Подобно многим англичанам, Доминик в свое время знал немало французов. Но я попробую прямо спросить Доминика о том, что он знает о Сент-Джасте.

— Думаю, это хорошая идея. Если Саймон втянут в интриги Уорлока, Доминику наверняка об этом известно.