Шрифт:
Убедившись таким образом, что пришел тот, кого он ждет, столичный обер-полицмейстер открывает тяжелую дверь, и та медленно поворачивается, приводя в действие целую систему звонков — сигналов тревоги.
В дверях появляется молодой человек без фуражки, с целой кипой бумаг. Он почтительно кланяется и в то же мгновение словно спотыкается и с трудом удерживается на ногах.
— Ну! Что же все это значит? — сурово спрашивает генерал.
— Простите, ваше превосходительство, — отвечает молодой человек, — но меня кто-то толкнул, да с такой силой, что я чуть было не упал.
— Вы с ума сошли! Милый мой, здесь никого нет… Посмотрите сами! Посмотрите же! Электрический свет ярко освещает комнату. И если вы подобным образом пытаетесь найти оправдание тому, что вы выпили слишком много тминной водки…
— Ваше превосходительство, вы же знаете… я пью только воду. Но уверяю вас со всем моим к вам почтением, что меня толкнули, словно кто-то хотел проникнуть сюда одновременно со мной. Я даже подумал, что это Джеф, ваша борзая, вернувшись с прогулки и стараясь проскочить передо мной, запуталась у меня в ногах.
Услышав свое имя, пес, настоящий великан среди собак этой породы, встает, потягивается и начинает рычать, показывая свои волчьи зубы.
Но, ласкаясь как к старому другу к вновь пришедшему, огромная борзая проявляет непонятное беспокойство. Она морщит нос, принюхивается, втягивает воздух, смотрит растерянными, обезумевшими глазами в пустоту и, наконец, ощетинившись и опустив голову, пятится и рычит.
И Федор, личный секретарь генерала, восклицает, потрясенный:
— Ваше превосходительство, это же просто поразительно! Джеф, самый сильный, самый храбрый из всех псов в империи, чем-то напуган!
— Вы правы, Федор, — соглашается генерал, внезапно смягчившись. — Джеф, мой бдительный и верный телохранитель… мой сильный и неподкупный Джеф буквально обезумел от страха. Такое случается с ним впервые. Я сам ничего не понимаю…
А охваченный необъяснимым страхом Джеф продолжает пятиться, заползает под письменный стол, прижимается к нему и полностью исчезает из виду, не переставая глухо ворчать.
— Однако, ваше превосходительство, мы с вами здесь одни, совершенно одни! — замечает присущим ему фамильярно-почтительным тоном секретарь.
— Да, совершенно одни! — задумчиво повторяет генерал. — И сколько мер предосторожности… все входы и выходы охраняются… всюду установлены сигналы тревоги, расставлены ловушки, куда неминуемо должен попасть любой посторонний… каждую ночь осматривают все подвалы, закоулки и чердаки, делается невозможное, чтобы обеспечить мою безопасность! И не потому, что я боюсь… но я полагаю, что полиция — главнейшее и наиболее полезное учреждение империи и моя жизнь необходима для сохранения жизни нашего императора! И ведь только из-за того, что мой предшественник генерал Трепов [7] пренебрегал этими правилами предосторожности, он и был смертельно ранен нигилисткой [8] Верой Засулич. Но перейдем к делу, — продолжал генерал, заботливо закрыв обитую сталью дверь. — Итак, что нового вы узнали об этой странной истории, которая вчера вечером переполошила весь дворец?
7
Это не совсем так. Генерал Д. Ф. Трепов был обер-полицмейстером в Москве (1896–1905), в январе 1905 года его назначили петербургским генерал-губернатором с диктаторскими полномочиями.
8
Нигилизм — отрицание общественных норм, принципов. Автор называет русских революционеров нигилистами; это название имело хождение в консервативных кругах русского общества, но гораздо раньше — в XIX веке.
— Абсолютно ничего, ваше превосходительство! Вот два доклада, касающиеся вашего расследования, один — для его величества, другой — для вас.
— Да!.. Все так, — проговорил генерал, просматривая доклад, — все ясно… совершенно ясно… по крайней мере, с точки зрения изложения фактов, но сами факты приводят в замешательство… Что скрывается за ними? Послушайте, Федор, скажите мне честно, что вы сами об этом думаете! Вы молоды, образованны, умны, вы — моя правая рука, скажите откровенно, по-дружески! Я еще раз спрашиваю вас, что вы думаете об этом покушении?
Протяжный, зловещий вой, вырвавшийся у пса, притаившегося под письменным столом, не дает молодому человеку ответить.
— Но в конце концов! — восклицает генерал. — Что же, черт возьми, творится с Джефом, почему он воет, словно чует волка!
— Да, словно он чует волка или приближение смерти! — вздрогнув, соглашается секретарь.
— Полно, Джеф… успокойся, мой милый, сидеть!
Молодой человек поднимает голову, смотрит на генерала своими честными, проницательными, большими серыми глазами и отвечает не раздумывая:
— Ваше превосходительство, вы делаете мне честь, спрашивая мое мнение в таких выражениях, которые и смущают меня, и заставляют испытывать гордость.
— К делу!.. Я слушаю, дорогой мой!
— Так вот, ваше превосходительство… Поскольку никто, абсолютно никто не мог пройти незамеченным через дворы, коридоры, прихожие, где всегда находится множество слуг, гвардейцев, адъютантов, тех, кого можно и кого нельзя увидеть, которые и днем и ночью охраняют императора, я пришел к выводу, что их величества, император, императрица, а также великие княжны подверглись своеобразному самогипнозу, что привело к настоящему самовнушению. Члены императорской семьи стали жертвами галлюцинации.