Эти небольшие апартаменты, обшитые ливанским кедром, Тереза с самого начала предназначала для тайных встреч. Отнюдь не любовных. Просто баронессе не хотелось, чтобы ее озабоченные делами посетители мозолили благородному Гуго глаза. Сын графа Вермондуа терпеть не мог торгашей и однажды в приступе гнева приказал не пускать их на порог дворца. Впрочем, нынешний гость баронессы не был купцом, хотя покроем одежды ничем не отличался от мирных латтакских обывателей.

– Они готовятся к войне, – сказала Тереза, указывая гостю на кресло. – Думаю, благородному Боэмунду интересно будет узнать, что Владислав де Русильон именно его подозревает в убийстве своего отца. Барон де Сабаль собирается завтра поутру отплыть в Джебайл. Надо полагать, Венцелин фон Рюстов не откажет в помощи сыну своего старого друга.

– Мы должны предотвратить войну во что бы то ни стало, – тихо произнес гость.

– Я придерживаюсь того же мнения, Никодим, – кивнула баронесса. – Кстати, пленные рассказали благородному Владиславу о неком старом византийце, участвовавшем в убийстве его отца. Если это был ты, нотарий, то тебе не следует попадаться на глаза сыновьям коннетабля.

– Я уцелел чудом, – вздохнул Никодим. – Они истребили почти всех сельджуков, но нам с беком Сартаком удалось уйти. Впрочем, дело свое мы сделали.

– Ты связался с эпархом Киликии?

– Византийский флот войдет в порт Латтакии через два-три дня.

– Значит, я могу рассчитывать на покровительство басилевса Иоанна? – спросила Тереза.

– Можешь, баронесса, – подтвердил гость и протянул хозяйке свернутый в трубочку пергамент: – Это письмо императора, предназначенное только тебе.

Тереза пробежала глазами лист, исписанный крупным почерком уверенного в себе человека, полюбовалась замысловатой печатью и удовлетворенно кивнула головой.

– Боэмунд по-прежнему считает Гуго де Сабаля виновником беременности своей жены?

– Он настаивает на его смерти, – вздохнул Никодим.

– Надеюсь, граф понимает, что убийство Гуго лишь подтвердит подозрения Влада де Русильона на его счет.

– Боэмунду, похоже, все равно, – усмехнулся Никодим, – иначе он не прислал бы в Латтакию своих шевалье.

– Я понимаю, что вам с Андроником удобнее свалить смерть Сабаля на мою ревность, но предупреждаю тебя, нотарий, я не собираюсь пачкаться в крови.

– Ты не права, баронесса, в своих подозрениях, – покачал головой Никодим. – Мне как раз выгоднее, чтобы тень подозрения пала именно на графа. Это сделает Боэмунда покладистым, и Константинополь сможет, наконец, навязать свои условия Антиохии.

– Надеюсь, шевалье графа Боэмунда сумеют справиться с бароном? – нахмурилась Тереза. – Сколько их, кстати?

– Четверо, – ответил Никодим. – Ты их знаешь. Это Гишар де Бари, Пьер де Саллюст, Альфонс де Вилье и Раймунд де Пуатье.

– Если мне не изменяет память, то последний является мужем той самой Франчески, которая сбежала к Базилю де Гасту?

– Меня всегда поражала твоя осведомленность, баронесса, – вежливо улыбнулся Никодим, – но в данном случае ты не совсем права. Благородная Франческа поселилась в Иерусалиме с согласия мужа и пользуется покровительством принцессы Мелисинды.

– Шлюхи, – в сердцах бросила Тереза. – Хотела бы я знать, сколько Гаст заплатил твоему Раймунду за право спать с его женой.

– Три тысячи денариев, – спокойно отозвался Никодим. – Я выступал посредником в сделке. Для благородного Базиля – это сущие пустяки, а для Пуатье – возможность выбраться из нищеты.

– Я очень надеюсь, нотарий, что у благородных шевалье графа Боэмунда хватит храбрости, чтобы защитить достоинство своего сюзерена, раз уж их не волнует собственная честь.

– Для того чтобы убить человека из-за угла не требуется много умения, – пожал плечами Никодим, – но я на всякий случай подстраховался и пригласил трех профессионалов. Этим что человека зарезать, что курицу – все едино. Нам осталось прояснить только один вопрос – где и когда?

– Сегодня ночью, в моей спальне, – спокойно произнесла Тереза. – Я хочу увидеть его смерть собственными глазами. А заодно избавиться от будущих сплетен. Пусть Мелисинда знает, что в ночь своей смерти Гуго спал на моей груди.

– А как мы попадем в твою спальню? – спросил невозмутимый нотарий.

– Ты приведешь своих людей сюда, – ткнула пальчиком в стол Тереза. – В полночь вы откроете потайную дверь и подниметесь по винтовой лестнице прямо в мои покои. Только не надо торопиться, нотарий, я хочу попрощаться со своим мужем.

Почтенный Никодим всегда полагал, что опыт – великая вещь. Сегодня он убедился в этом еще раз. Похоже, у благородной Терезы убийство мужчин входило в привычку. С Танкредом у нее далеко не все прошло гладко. Рожеру Анжерскому пришлось вздергивать свою провинившуюся жену на дыбу, прежде чем она осознала весь ужас своего положения. С нынешней Терезой у нотария практически не было хлопот. Баронесса с охотою отдала жизнь своего неверного мужа в обмен на покровительство басилевса Иоанна. А в результате Византия получит порт в Сирии, необходимый для давления не только на Антиохию, но и на Триполи. Вряд ли благородные шевалье способны были оценить всю глубину стратегического замысла императора Иоанна, но ответственность момента они все-таки понимали, а потому и вели себя тихо и скромно. В первые ряды своего немногочисленного войска нотарий выдвинул профессиональных убийц, хорошо знавших свое дело. Один из головорезов был вооружен коротким мечом, двое других – ножами и сетью. Сеть они должны были набросить на спящего Гуго, а потом довершить дело ударами клинков.