– Понял, – согласился с разумным доводом сыщика егерь.

Больше не говоря ни слова, Глеб из разбитого окна выскользнул во двор. Взобраться на второй этаж оказалось делом не сложным. Зажав штык-нож в зубах, Кольцов по пожарной лестнице забрался в вывороченное окно второго этажа. Судя по всему, это был кабинет главного менеджера филиала. Ворвавшиеся в помещение повстанцы разнесли все в хлам, уцелел лишь массивный письменный стол из пластика и хромированной стали, на черной крышке «благоухали» несколько кучек человеческого дерьма. «Месть дегенератов преуспевающим сородичам», – подумал Кольцов и неожиданно вспомнил фразу, сказанную инструктором по огневой подготовке в КУОС перед отправкой в Афганистан. «Пот не дерьмо, дерьмо, когда кровь».

В этом маленьком курортном городке крови пролилось уже достаточно, но литься она будет еще долго.

Взгляд сыщика упал на пустую бутылку из-под местного рома, валяющуюся среди обломков разбитой офисной мебели. Поддев бутылку ногой, сыщик с силой пнул, и она с грохотом запрыгала по ступенькам.

Этот звук мгновенно привлек внимание пирующих сепаратистов. Трое из семи, подхватив свое оружие, заклацали затворами, потом, стараясь держаться затылок в затылок, преувеличенно осторожно двинулись в сторону лестницы.

Подбадривая себя громкими выкриками, африканцы стали подниматься на второй этаж. Для увеличения площади маневра Кольцов вышел из кабинета менеджера в приемную, встав на входе, он прикрылся тяжелой деревянной дверью, скрывшись от посторонних глаз и сжимая в руке холодное оружие. Штык-нож к английской штурмовой винтовке «ФН» был самым примитивным оружием этого класса, который Глебу когда-либо приходилось держать в руках, – трубка с фиксатором, надеваемая на ствол винтовки, и приваренное к ней обоюдоострое лезвие. Нужно отдать должное покойному капралу, клинок его штыка был наточен как бритва.

Наконец троица повстанцев ступила на площадку второго этажа, продолжая громко переговариваться, и прошла к кабинету. Пропустив сепаратистов вперед, Глеб выскользнул из своего укрытия.

До замыкающего повстанца, высокого тощего парня с длинными кудрявыми волосами, было рукой подать. Кольцов сделал короткий выпад, вгоняя клинок штыка негру в поясницу по самую рукоятку. Повернув лезвие вокруг своей оси, резко выдернул клинок. Удар был подлым и в то же время смертельным, пробитая почка вызвала мгновенную смерть.

Убитый повстанец стал заваливаться на спину, но сыщик уже рванулся вперед к следующей жертве, на ходу беря штык-нож привычным обратным хватом. Левая рука плотно сжала широкий рот африканца, загибая голову назад. Боевик попытался инстинктивно вывернуться, но в следующую секунду клинок вспорол ему горло, натянутая кожа от прикосновения остро отточенного металла лопнула, расходясь, как змейка-«молния» на дорожном бауле. Третий боевик даже под действием спиртного все же почувствовал надвигающуюся смертельную опасность и резко обернулся, готовый открыть огонь из своего автомата. Только ему не повезло, острый носок кольцовской туфли врезался боевику в бицепс правой руки. Удар был точным и сильным, пальцы африканца разжались, роняя оружие. Но боевик не растерялся, он выбросил навстречу сыщику ногу в старом истоптанном солдатском ботинке, зашнурованном медной проволокой в цветной оплетке.

Глеб проворно ушел с линии атаки, успев клинком полоснуть под коленом боевика.

Полоснул глубоко, разрезав вены и сухожилия. Африканец от сильной боли засипел, не в силах закричать, оседая на пол. Следом в открытый для крика рот вошел штык-нож, круша зубы и разрезая язык и гортань. Кольцов разжал пальцы лишь после того, как лезвие, пробив затылочную кость, выглянуло наружу треугольником жала.

Глядя на окровавленные трупы, Глеб не испытывал никаких эмоций. Убивать просто, если ты это умеешь и проделывал не раз. Так рассуждают не маньяки или серийные убийц, так мыслят диверсанты или солдаты, побывавшие в рукопашном бою. Те, кто убивал ради сохранения собственной жизни.

Кольцова достаточно долго учили убивать в КУОСЕ – «лесной школе», потом еще дольше в отряде «Каскад»; в горячей горной стране он стрелял, взрывал, резал афганских моджахедов. В конце концов инстинкт убийцы – всего лишь составная часть инстинкта выживания.

Когда группа повстанцев разделилась, Безумному Максу выдержки хватило лишь на какие-то минуты. Едва троица боевиков поднялась на второй этаж, егерь как ошпаренный сорвался со своего места.

Появление чужака заметил лишь один сепаратист, сидевший лицом к внутреннему двору банка. От удивления африканец стал медленно подниматься, выпучив налитые кровью глаза. Максим, не останавливаясь, выбросил из-под живота левую руку.

Тяжелый метательный нож в полете перевернулся и, пролетев мимо одного из боевиков, с глухим звуком вошел в центр груди второму боевику. Охнув, тот лицом повалился в костер. Смерть собутыльника оказалась практически незаметной в данной ситуации.

Трое повстанцев напоминали перевернутых жуков, их движения были дергаными и хаотичными.

– Ха, – выдохнул Макс, оказавшись рядом с крайним чернокожим, и широким взмахом обрушил на него мачете. Длинный тростниковый нож вошел в плечо боевика, разрубив ключицу, несколько ребер, и намертво застрял в позвоночнике. Времени вытаскивать оружие не было, к тому же егерь и не пытался это сделать. Он тут же подхватил лежащую рядом с боевиком английскую винтовку «Ли-Энфилд» за массивный ствол и как огромную дубину обрушил приклад на голову очередной жертвы, только щепки с ошметками мозгов полетели в разные стороны. Картина была настолько ужасной, что последний из повстанцев, взвизгнув по-бабьи, попытался бежать от неминуемой гибели.