— Где он? — возопила я.

— В морге, — ляпнул придурок и от осознания собственной глупости чуть не зарыдал. Ведь сейчас эта безумная устроит такое представление, по сравнению с которым все предыдущее покажется легким отступлением от светского этикета.

Дама, однако, проявила завидное хладнокровие. Известие, что любовник ее не «продинамил» и не променял на другую, а всего лишь помер, придало ей сил.

— Как это случилось? Расскажите мне все! — потребовала она, то есть я. Можете не сомневаться, все, что парень знал, он выложил незамедлительно.

Джеймс Томас поселился в отеле около двух недель назад, конкретно в номере 309 на третьем этаже, и несколько дней назад с ним приключился несчастный случай.

— Сердце? — прошептала я.

Парень замялся, и я схватила его за руку:

— Ничего не скрывайте. Я сильная, я переживу!

Несмотря на то что вдаваться в подробности портье не стремился совсем по другим причинам, — не ошибусь, предположив, что он давал подписку о неразглашении или, по крайней мере, с него взяли устное обещание, — ему пришлось «колоться». Но разговор теперь велся шепотом, так что даже самые заинтересованные мои соотечественники (иностранцы, как вы догадываетесь, лезть в чужие дела себе не позволяют), убедившись в невозможности насладиться продолжением спектакля или разжиться информацией для сплетен, рассосались.

Итак, мой незапятнанный возлюбленный был, как и Пагош, убит ножевым ударом. На задворках «Крита», одного из крошечных ресторанчиков на набережной. Виновного ищут и непременно найдут. «На поиски убийцы брошены лучшие силы болгарской полиции», — заверил администратор.

«Несчастная страна, если Крысилов — это лучшее, что у нее есть», — подумала я, но успокоила себя соображением, что портье явно преувеличивает, а следовательно, государство в состоянии обеспечить безопасность своим гражданам и приезжим.

Убедившись, что больше выжимать из парня нечего, я удалилась. И хотя не стала ему советовать принять рюмку коньяку для восстановления душевного равновесия, не сомневалась, что красавчик и сам догадается. Даже если до сих пор на работе в рот не брал ни капли или давно присоединился к членам общества анонимных алкоголиков, которые к спиртному вообще не прикасаются.

В «Макдональдс» я пошла в своем обычном виде. Боевую раскраску уничтожила косметическими салфетками, волосы распустила, а леопардовое великолепие сменила на привычную джинсу. Разговор с красавцем на ресепшене подтвердил, правда частично, мою догадку о том, что убитые жили там же, где и я. По крайней мере, двое из трех.

И что дальше? А дальше я собиралась побродить по отелю и обнюхать его закоулки. Может, это и глупо, а может, натолкнет меня на какую-нибудь идею. Да и присмотреться к основному контингенту не мешает. Придется теперь проводить больше времени в холле. Только не в смену херувима. Береженого бог бережет.

Разумеется, в шестом часу публика за гамбургерами не ломилась. Это все-таки курортная зона, и час пик в заведении не имеет отношения к окончанию восьмичасового рабочего дня. Теснота здесь бывает в основном в обед. Ужинать туристы предпочитают в ресторанах, а вот перекусить по-быстрому, чтобы без задержек опять рвануть на пляж, — это да. С двух до четырех тут не протолкнуться.

Подойдя к прилавку, я обнаружила, что ужасно голодна. Не скажу, что не едала ничего вкуснее здешней пищи, но от запаха закружилась голова и рот наполнился слюной.

На моем подносе нарисовались чизбургер, кока, шоколадное мороженое и ванильный коктейль. Подумав, я добила за пару пирожков с вишней. Не осилю сейчас — возьму с собой. Пристроившись за угловым столиком, позволяющим держать в поле зрения все помещение, я приступила к трапезе.

Признаюсь честно, вспомнила, зачем я сюда пожаловала, только после того как расправилась с газировкой и чизбургером. Почувствовав, что почти насытилась, я принялась ломать голову, к кому из персонала прицепиться. Выбор был вообще-то невелик. Обращаться с расспросами к кассирам и продавцам бессмысленно. У них настоящий конвейер, и, даже случись здесь откушать американскому президенту, они бы его не опознали.

Оставались уборщики. Те, кто уносят использованные подносы и выгребают мусор из-под столиков, конечно, тоже не вяжут носки в рабочее время, но все равно у них режим поспокойней.

Я стала присматриваться к снующим туда-сюда ребяткам. Все молодые, лет до двадцати пяти. Три девушки и парень, правда, не тот красавчик, на которого я засматривалась в первый визит, но тоже симпатичный. Сегодня молодые люди меня не интересовали. Что поделаешь, мужчины не замечают детали. Ни кто как одет, ни кто чего сказал, а уж запомнить посетителей своего же пола, к тому же без явных отличительных черт, вроде неструганой деревяшки вместо правой нижней конечности или здоровущего нахального попугая на плече, — вообще не в состоянии.

Вскоре я обнаружила, что девушки довольно много времени проводят в зале, наблюдая за посетителями. То есть не столько за клиентами, сколько за освобождающимися подносами. Как бы то ни было, следовало попытаться. И начну я, пожалуй, вон с той расстроенной девчушки небольшого росточка. Такое впечатление, что она с трудом удерживает слезы.

Перебирая предлоги для ненавязчивого знакомства, я прикинула, что могло растравмировать уборщицу. Может, конечно, скончалась ее тетка, а сбережения оставила собачьему приюту. Не исключено также, что ее обошли повышением и кто-то понахальней перехватил завидную должность старшего помощника младшего менеджера. Но лично я поставила бы на другое. Если нежная весенняя травка, закустившаяся на ее голове, — давнее приобретение или если она ее сильно украшает, я готова признать свою полную профессиональную непригодность.