Он свернул в пустынный Лубянский проезд.

Изо всех сил стараясь не думать о затруднении с сюжетом, беллетрист буквально заставлял себя беззаботно рассматривать окружающие дома, густые кроны деревьев, ясное черное небо с еле различимыми звездами – словом, пытался как ни в чем не бывало наслаждаться тихим летним вечером. Свернув еще раз налево, он двинулся по Маросейке, потом, закольцовывая маршрут, направил стопы Большим Златоустинским переулком обратно в сторону Мясницкой.

Променад занял у него минут пятнадцать-двадцать, так что к заведению «Sweet home» он подплыл в назначенное время, и к этому моменту ему уже удалось приглушить приступ паники и неуверенности в себе.

Хорошо освещенные недра кафе почти полностью просматривались с улицы через витринные окна, и Кутыкин, медленно подходя к дверям, стал разглядывать редких посетителей ближнего зала. В одном углу сидела молодая парочка, в другом – двое мужчин играли в шахматы. Часть второго зала, которая виднелась в широких арочных проходах за баром, пустовала. Значит, Ольги еще нет. Тут писатель сообразил, что не в состоянии вспомнить, как она выглядит.

Он достал из кармана пиджака темные очки, надел их и вошел в кафе. Внутри звучала приятная, необременительная музыка.

Надо сесть так, подумал Кутыкин, чтобы Ольга от дверей могла увидеть его, тогда она подойдет к его столику, и он будет избавлен от неловкости из-за того, что сам не сразу узнает ее, а быть может, и вообще не узнает.

Ольга, однако, появилась до того, как он сел, почти вслед за ним. На ней были джинсы и внапуск белоснежная сорочка с короткими рукавами, которые придавали особый эффект шоколадному загару на ее руках и шее. Стоя спиной ко входу и не замечая ее, Кутыкин по-носорожьи поворачивал голову то вправо, то влево в размышлении, какой бы занять столик.

Ольга увидела писателя, едва переступила порог, но из озорства сделала вид, что не узнала его. Она тихо кашлянула, и когда после этого он, обернувшись, наконец заметил ее, она стала – дура дурой – растерянно хлопать ресницами, поворачиваясь по сторонам и осматривая зал. Пару раз Ольга при этом скользнула как бы невидящим взглядом и по лицу писателя. Кутыкин не мог взять в толк, она ли та девушка, с которой он договорился о встрече, или не она, но обратиться к ней первым отчего-то не решался.

Тогда Ольга с притворной озадаченностью на лице выудила из сумочки мобильник и нажала кнопку. В кармане пиджака Кутыкина заиграла мелодия.

– Ой, это вы, то есть ты? В темных очках и не узнаешь, – сказала она, улыбнувшись и протянув ему мобильник. – Вот твой телефон.

Забеспокоившись, что у нее изменились планы, что она торопится обменяться мобильниками, чтобы тут же распрощаться и уйти, Кутыкин проигнорировал протянутый ему телефон.

– Привет! – ответил он и, схватившись за стул у ближайшего столика, галантно предложил: – Присядем?

Она не возражала.

Когда Кутыкин занял место напротив, к ним подошел официант – положил на стол меню и отошел к бару.

Виталий старался казаться беспечным и уверенным в себе. Ольга, однако, отметила про себя, что он напряжен, и поэтому предпочла сменить появившуюся на ее губах проказливую улыбку на другую, просто вежливую, нейтрально-приветливую, и стала изучать меню.

«Она ничего так телка, – украдкой глянув на ее грудь, подумал Виталий. – По крайней мере, на одну ночь подойдет. Да, вполне покатит».

– Что делать? – переспросил Данила. – Вот подумаем и решим, что делать. Но сдаваться не будем.

– Спасибо за то, что повторил это в сотый раз. Мы и не собирались сдаваться, – напомнил Виктор. – Мы только термос сдать хотели, чтоб от нас отвязались.

Они молча стали есть принесенный официанткой салат «Оливье».

– Гм, – Виктор прокашлялся. – Ладно. На чем мы остановились? Давай продолжим выяснять, что нам надо в жизни. Я уже сказал, что я не знаю, чего мне надо. Теперь твоя очередь.

– Я тебе это уже тоже говорил, – сказал Данила и, увидев саркастическое выражение лица товарища, продолжил: – Но раз уж мы договорились, что все обговариваем снова, то я тоже, конечно, скажу, чего я хочу.

Виктор, изобразив своим обликом само внимание, скрестил руки на груди.

– Я хочу… – Данила отвел глаза вправо, потом посмотрел в потолок. – Я хочу… Сейчас скажу, чего хочу, ладно? Только чтоб не забыть: я подумал сейчас, знаешь, что про тебя? Я имею в виду по поводу того, что ты занимаешься промышленным альпинизмом и доволен собой. Так вот, я думаю, что ты дауншифтер. Или играешь сам перед собой роль дауншифтера. У тебя типичный синдром Гоа: тебе как бы все надоело и ты как бы сваливаешь жить на Гоа.