Владимир ощутил гордость за себя, за свои загадочные духовные возможности. И тут же затем испытал страх. Он испугался этой таинственной силы, она была слишком опасной. Осташов помнил, что почти так же желал несколько раз смерти, например, как это ни кощунственно, и матери, и отцу (разве что, не представляя их в гробу). Это случалось, когда родители слишком подавляли его, мешали ему жить так, как он считал нужным. Слава богу, с ними ничего до сих пор не случилось. Наверно, потому что он желал им смерти не по-настоящему, предположил Владимир.

Осташов встал, надел домашние тренировочные штаны, накинул рубаху и вышел на балкон покурить.

Это немного отвлекло его от мрачных размышлений.

Затем он вспомнил, как, стоя несколько месяцев назад здесь же, на балконе, думал о смерти, как боялся ее. Теперь былого ужаса в его душе не было и в помине. О возможности своей смерти он больше не задумывался, ее для Владимира уже просто не существовало. Он не мог умереть – он любил! И его страстная любовь к Анне перекрывала все. И в мире не было преград, которые он не мог бы преодолеть благодаря этому чувству, не существовало целей, которых бы он не мог достичь. Лишь одна была закавыка – любовь все еще не завоевала для него саму Русанову. С чем Осташов смиряться не хотел.

«Утром позвоню ей и договорюсь о свидании, – решил он. – Она не отвертится!»

На следующее утро Владимир позвонил Русановой домой, трубку взял ее дед.

Как ни была Анна немногословна в разговорах с Осташовым, он к этому времени уже знал, что она живет с мамой, которая работает врачом в детской поликлинике, и дедом – ученым-химиком. Впрочем, о том, что дед занимается сохранением тела Ленина, Анна Владимиру не говорила. Другого деда и бабушек у Русановой не было. Что же касается ее отца, то он, как и в случае с Осташовым, ушел от них и завел себе другую семью.

Итак, телефонную трубку взял дед и сказал, что Анны нет, она на работе, и попрощался. Владимир ему не ответил, а вместо этого, сказал:

– Э-э-э…

– Вы что-то еще хотели спросить? – вежливо поинтересовался старик.

– Вообще-то да. Меня Владимир зовут.

– Я догадался. Я узнал ваш голос – вы ведь часто сюда звоните, да?

– Ну… да. А вы ее дедушка?

– Да. Алексей Алексеевич.

– Очень приятно.

– Мне Анечка рассказывала о вас и… Что вы хотели спросить?

– Понимаете, я люблю вашу внучку. Вот.

– Гм, понятно.

– Ну вот. И я хотел спросить, потому что Аньчик, то есть Аня, она мне очень мало про себя рассказывает. А я чувствую, что у нее как будто что-то такое было в жизни – она часто бывает такая печальная… И я вот хотел узнать… Я думаю, может, я чем-то мог бы ей помочь?

– Что вам сказать, Володя? Да. Была у нее история. Но вряд ли вы в этом поможете. Что было, то прошло.

– Расскажите, пожалуйста, мне это очень важно.

Старик Русанов вздохнул.

– Ну, знаете, это вам лучше у нее самой спросить. Это ваши взаимоотношения, и будет правильно, если вы и Анна сами будете их строить.

– Я вас очень прошу, расскажите. В двух словах.

– Ну… в общем, был у нее один знакомый, они с детства дружили. И собирались после десятого класса пожениться. Но перед свадьбой выяснилось, что у молодого человека есть еще другая девушка, причем уже на восьмом месяце беременности… Только вы не говорите, ради бога, Анечке, что я вам рассказал. Я, честно говоря, вам симпатизирую. Но вы же знаете ее характер. Если она узнает, что я это рассказал вам… шума будет много.

– Ну… да, конечно. Обещаю. И еще вот что… Хотя это, нет… Но может все-таки… Э-э, а сейчас у нее… ну, я имею в виду… я хотел спросить… – Осташов сгорал от стыда, но был не состоянии не спросить и спросил: – У нее кто-то есть? Не я – кто-то другой?

– Ну, по поводу того, считает ли она, что у нее кто-то есть, или как – насчет этого вы, Володя, уже точно с ней как-то сами разбирайтесь. Я полагаю, это совершенно не мое дело – вмешиваться в такие сферы.

На том и распрощались.

После этого разговора Владимир набрал номер агентства «Граунд+», но сразу, даже не дождавшись гудка, повесил трубку. Он был слишком взволнован, чтобы говорить с Анной. Надо было хоть немного успокоиться.

Осташов пошел на балкон, покурил. Кое-как придя в себя, вновь позвонил в агентство. Секретарь Катя узнала его. Многозначительно переспросив, с кем он хочет поговорить, она переключила линию на аппарат Русановой.

– О! Привет. Я слушаю, – послышался в трубке голос, от которого Владимира всякий раз охватывала дрожь.

– Привет, Аньчик. У меня свежая новость – я тебя очень сильно люблю.

– Так-так. Я тебя слушаю.

– И вот, что я решил.

– Да. Я тебя слушаю.

– Давай где-нибудь встретимся?