Наконец, кто-то обратил мое внимание на последний пункт предложенного меню вечера. На заднем плане на другом блюде лежали несколько огромных кусков филе лосося. И снова я поняла. До меня дошел смысл шутки. Женщины воняют. Воняют рыбой. Я покраснела с ощущением отчаяния — это был, конечно же, психологический удар из-за того, что мой друг решил, будто это будет забавно, но я ощутила его и на физическом уровне.

Но и это было не самое интересное из связанного с тем вечером. Я смогла бы пережить неудачную шутку, если бы она оказалась единственной неприятностью. Однако удивительнее всего было то, что после вечеринки с кантини я полгода не могла написать ни слова для будущей книги, а ведь никогда раньше не страдала от писательского ступора. Я чувствовала — и на творческом, и на физическом уровне, — что была наказана за вторжение туда, куда женщины вторгаться не должны.

Теперь, когда я знаю о связи вербальных или визуальных оскорблений с физиологическими последствиями, я понимаю, почему не могла набрать ни одной буквы. Но тогда я не понимала, что со мной происходит.

Стремление «поставить женщину на место», выбрав в качестве мишени ее вагину, по-прежнему свойственно мужчинам как в странах развивающейся демократии, так и на «продвинутом» Западе. В Египте, бывшем некогда частью Британской империи, женский протест сыграл важную роль в «арабской весне» и восстании на площади Тахрир в 2011–2012 гг., и теперь этих «непокорных» женщин государство заставляет пройти доскональное обследование половых органов.

Двадцатипятилетняя египтянка Самира Ибрагим подала в 2011 г. в суд на военных, утверждая, что, когда ее арестовали на площади Тахрир во время акции протеста, ее заставили против воли пройти гинекологический осмотр. Правозащитники сообщают, что это системное явление: многие протестующие женщины подтверждают, что подверглись насильственному вагинальному «осмотру» под давлением со стороны египетских военных, взявших женщин под стражу. Ибрагим разместила рассказ о своих мучениях на YouTube, описав, как ее и других участниц протестов избили, оглушили током и обвинили в занятии проституцией (отголоски британских законов об инфекционных болезнях 1864–1866 гг.), а затем принудили пройти обследование — «тест на девственность», который проводил солдат в армейской одежде в присутствии десятков посторонних людей. «Мы не хотели, чтобы они заявили, будто мы подвергли их сексуальному насилию или похитили, мы хотели проверить в первую очередь девственницы ли они», — объяснил источник в вооруженных силах на новостном сайте «Аль-Джазира». «Когда я вышла оттуда, я была уничтожена физически, умственно и эмоционально», — рассказала Ибрагим [20].

Могло ли именно это быть целью военных, если учесть сложность функционирования вегетативной нервной системы у женщин и связь между вагиной и мозгом, между эмоциональными сексуальными травмами и физическими последствиями стресса? Надо ли рассматривать это не как случайную жестокость, а как средство подавления революции «в зародыше», как попытку вмешаться в сложный процесс зарождения протестных настроений?

На Западе, где насильственные сексуальные «осмотры» запрещены законом, женщины, выражающие свой протест, сталкиваются с угрозами по отношению к вагине и с вербальным насилием. (Впрочем, Соединенные Штаты, вероятно, движутся в направлении узаконивания физической агрессии со стороны государства по отношению к женщинам путем вторжения в вагину: недавно несколько штатов предложили узаконить обязательное трансвагинальное УЗИ, если женщина рассматривает возможность аборта.)

Ванесса Торп и Ричард Роджерс пишут в британской газете The Observer, что обозреватели прекрасного пола часто получают угрозы сексуального насилия. Кэролайн Фэрроу, блогер Catholic Voices, сообщает, что она получает «по крайней мере пять электронных писем в день с угрозами сексуального характера». Это результат того, что она решается высказывать свои взгляды под своим именем, разместив собственную фотографию, в связи с чем, как она считает, агрессивные читатели видят в ней «законную мишень для сексуального преследования». Она цитирует одно из последних подобных посланий: «Ты закричишь, когда получишь то, что просила, сука!»

Обозреватель газеты Guardian, писательница Линда Грант и автор документальной литературы, феминистка Наташа Уолтер говорят, что из-за подобных грубых комментариев сексуальной направленности они теперь гораздо реже пишут в Интернете. Журналистка из New Statesman Хелен Льюис-Хэстли подтверждает, что угрозы сексуального насилия являются одним из самых распространенных видов онлайн-пре-следования женщин-литераторов в Великобритании. «Я знаю, многие люди скажут, что каждый обозреватель в Интернете подвергается оскорблениям, но журналистки получают оскорбления в свой адрес именно в виде угроз сексуального насилия». «Угроза сексуального насилия — это уже, по сути, нападение» — такой вывод делается в статье The Observer [21]. И ученые теперь знают, почему это действительно так.

Страх сексуального насилия подавляет творческие способности женщины, поскольку вызывает напряжение, а наши творческие способности из-за особенностей вегетативной нервной системы больше всего нуждаются в состоянии релаксации. Когда сексуальность женщины задета, ее творческая активность страдает, поскольку она не может расслабиться и сконцентрироваться, а это одинаково необходимо ей для возбуждения и достижения оргазма, рождения детей, создания книг, картин, критических статей, музыки. Если вы с уважением относитесь к сексуальности женщины и ее половой принадлежности, то помогаете ей чувствовать себя так, как необходимо для раскрытия ее интеллектуальных и творческих способностей. Если же вы унижаете и оскорбляете ее сексуальность и ее пол, то достигаете ровно противоположных целей.

Чем больше я понимала, что представляет собой вагина и насколько она чувствительна к эмоциональному состоянию женщины, как влияет на творческую и интеллектуальную деятельность, тем сложнее мне было пропускать мимо ушей, не обращать внимания на случайные обиды и унижения, которые даже самые милые люди в нашем обществе считают вполне приемлемыми. После того как весной 2011 г. я побывала в Англии, провела интервью с д-ром Ричмондом, Нэнси Фиш и Майком Лусадой, ознакомилась с исследованиями X. Юна и его коллег, с работами Александры Реллини и Синди Местон о том, как сексуальные травмы отражаются на нервной системе женщин, а также с последними данными о сексуальных травмах, мультисистемной дерегуляции и ее взаимосвязи с хроническими заболеваниями, мне стало окончательно ясно, насколько эмоционально восприимчива вагина и как она влияет на физическое и душевное состояние женщины. Оказалось, что последствия сексуального насилия гораздо более тяжелы, чем я представляла раньше, и способны очень надолго или даже навсегда отравить жизнь женщины.