Пальцы Уотсона замерли над кнопками.

– А что? – спросил он.

– Да ничего. Что это ты так напрягся? Слово знакомое услышал?

Уотсон помолчал немного, громко дыша.

– Иди, ищи Литеру, – сказал он угрюмо.

– Нет нужды. – Борланд оказался около окна и положил обе ладони на стекло. – Я нашел ее два дня назад.

Оконная панель разбилась вдребезги, целиком, не оставив ни малейшего целого участка. В комнату ворвался холодный воздух. Уотсон вскрикнул, вскочил со стула, глядя на дыру в стене, выбитую снайперским выстрелом. Подойдя к нему, Борланд врезал ему в живот и оттолкнул в сторону. Наклонившись над компьютером, он двумя кнопками запустил программу активации пустого жетона. Выскочило окошко с требованием ввести пароль.

Борланд напечатал «лейкоцит» в латинской раскладке.

– Ты дурак, Уотсон! – крикнул он. – Все плодишь новых врагов, ждешь, пока кто-то с их стороны попросится к тебе в друзья! А к людям нужно идти самому! Иди к боссам «Тектона», расскажи им про уязвимость в системе эвакуации! Работай, помогай, не ищи легких дорог! И люди сами же тебя отблагодарят! Билет в лучшую жизнь надо заслужить!

Ноутбук пискнул, красно-золотистый жетон выпрыгнул из слота Борланду в руку.

– Тебя остановят! – завопил Уотсон, в страхе прижимаясь к стене. – Ты не выйдешь отсюда с жетоном! В этом штабе шестьдесят бойцов, и они слушают меня!

– Вот и развлекай их, – спокойно ответил Борланд, беря жетон в зубы. – А мне пора. У меня путевка… теперь уже на двоих.

В комнату влетел гарпун, врезавшийся в стену в метре от пулевого следа. Засвистел растягивавшийся трос. Борланд снял с гарпуна карабин, пристегнул к тросу, взялся за него покрепче и выпрыгнул из окна.

Уотсон подполз к краю, стараясь не порезаться об осколки стекла, в смятении посмотрел вниз. Борланд несся по тросу вниз под углом в тридцать градусов от горизонтали, к противоположному краю Багратионовского моста. Глядя на ускользающую от него цель, Уотсон услышал топот ног по лестнице за спиной и истошно закричал. Его вопль развеялся в глухой, безразличной Москве, и Уотсон потерял сознание.

Киев, Подольский район

19 марта 2013 г.

15:51

– Расскажу вам притчу, друзья мои. Жил на свете бедный музыкант, и не было у него ничего, кроме старенькой гитары «Урал». Вышел он однажды на берег озера, сел, начал играть и уронил свою гитару в воду. Долго плакал он, пока не вышел из озера черт – с металлическими пластинами на глазах, пробками на ушах, скобами на губах. И не спросил: «Ты чего плачешь, парень?» – и ответил музыкант, что гитару утопил. Черт ныряет в воду, возвращается и протягивает музыканту «Фендер Телекастер» с потертым ремнем. Спрашивает: «Твоя гитара?» – музыкант головой мотает и хаером машет. Черт снова ушел в воду, скоро опять возвращается и приносит с собой свеженький «Гибсон Лес Пол», только-только с фабрики. Снова спрашивает: «Твое весло?» – музыкант снова в отказ. В третий раз нырнул черт и вернулся уже с «Уралом». Музыкант порадовался, козу показал, и черт подарил ему все три гитары. Вернулся музыкант к друзьям на репбазу, рассказал им про случай, и второй гитарист, что побогаче был, захотел тоже все ништяки получить. Прибежал к озеру, швырнул свою гитару в воду, сидит и горюет. Вынырнул черт и спрашивает: «Чего ноешь?» Музыкант ему пожаловался на утопленную гитару, черт нырнул, вернулся с «Фендером», спросил: «Твое?» – музыкант радостно запрыгал, мол, мое, мое! А черт ушел под воду с гитарой и больше не вернулся. Так и остался гнилой музыкант без гитары.

– Чушь какая-то, – сказала Литера, помешивая соломинкой молочный коктейль в стакане. – Сам придумал?

– Да если бы… – Фармер откусил от большого гамбургера и принялся жевать с жадностью. – Истинная правда.

Уотсон, до этого сидевший молча, отпил кофе и сказал:

– По-моему, я читал эту сказку в другой интерпретации.

– Увы, на этот шедевр имеется куча пародий, – проговорил Фармер с набитым ртом. – Я донес до вас первоисточник. И теперь вы сможете передать его потомкам в целости и сохранности.

– А мораль какая? – спросила Литера.

– Что значит какая?

– Человек остался без гитары. В чем смысл?

Фармер чуть не поперхнулся гамбургером.

– Так он черта обмануть хотел! – воскликнул он. – На халяву гитарки получить хорошие! Вот его и наказали!

– Ну и что с того, что хотел? – не унималась Литера. – Раз предыдущему предложили, то нормально, что и другой захотел. Что он сделал не так?

– Думаю, второй музыкант недооценил проницательность черта, – предположил Уотсон. – Поведенческий профиль, вычисленный на основе деяний черта в первом случае, навел второго музыканта на последовательность действий, в перспективе позволявших получить материальную выгоду с нулевыми затратами ресурсов. Однако логика черта оказалась стрессоустойчивой, и попытка второго музыканта перейти к финальной стадии алгоритма стала провальной. Что и привело его к потере вклада.

– И что с того? – повторила Литера. – Вы мне сразу объясните, в чем прикол?

– Ну, блин, объясняю на пальцах! – Фармер положил гамбургер на салфетку. – Первый музыкант не жаждал наживы. Он лишь оплакивал свой инструмент, который был ему очень дорог. Но, когда ему предлагали другие гитары, он их не взял, хотя они были лучше, чем его инструмент. Он сразу сказал, что это не его вещи. Он мог бы их взять, но не взял.

– Почему не взял?

– Да потому что он не берет чужого!

Литера пожала плечами.

– По мне, он и не брал чужого, – сказала она. – Но он не взял то, что ему предлагали. По сути, хотели подарить. Это не называется «взять чужое». Черт предложил ему теле-что-то-там. И он должен был взять, если эта штука могла ему пригодиться.

– Послушай-ка…

– Он ведь в конце концов ушел со всеми гитарами, так? Значит, они были ему нужны! Так почему он сразу их не взял, когда предлагали? Набивал себе цену, что ли? Так достоинства в этом нет.

Фармер вздохнул, подбирая слова, и Уотсон воспользовался моментом, чтобы высказать мнение: