Зато на Западе демантоидам воздавали должный почет. Тем более что Урал был единственным местом на земле, где встречались эти камушки столь невероятного качества. Любой ювелирный магазин Западной Европы почитал за честь приобрести хотя бы парочку таких.

Кроме того что Бармалей был великим хитником, слава о котором перешагнула далеко за пределы Урала, он был еще и отличный огранщик, сумевший от своего деда, столь же талантливого мастера, усвоить немало премудростей ювелирного дела. А потому, как только было огранено десятка два демантоидов, они выехали по путевке в Германию, где местные бюргеры понимали толк не только в крепком пиве, но и в отменно ограненных камнях.

Едва взглянув на зеленые сверкающие горошинки, немецкие ювелиры, не торгуясь, давали им настоящую цену. Время поездки было выбрано не случайно, именно осенью в Мюнхене проходит ярмарка камней. В это время там можно увидеть не только ювелирные изделия, что привозят добывающие компании со всего мира, но и сырье, из которого произведены поделки.

Никита всякий раз наслаждался недоумением ювелиров, когда выкладывал на прилавок ограненные камушки. По мнению тамошних огранщиков, человек, запросто таскавший в карманах столь внушительные драгоценности, должен был передвигаться на бронированном лимузине в сопровождении вооруженной охраны, а их посетители были весьма простоваты на вид и одеты более чем демократично — в застиранные маечки с короткими рукавами и в старенькие потертые джинсы.

И только когда слышался русский ненавязчивый матерок, который мюнхенские ювелиры успели заучить не хуже своего собственного, они расслабленно улыбались. Вот она загадочная русская душа, которая позволяет ходить парням в кроссовках на босу ногу. А не расплачиваются ли они за ужин в ресторане ограненными драгоценными камнями?

По большому счету, в появлении русских не было ничего удивительного. Российские миллионеры заполонили всю Европу, обедали в лучших ресторанах, скупали дорогую недвижимость, в престижных салонах и крупных магазинах обязательно был человек, который знал русский язык. Удивительным было другое — появление демантоидов в невиданном доселе количестве.

Двигаясь туристическими маршрутами по Западной Европе, Никита с Бармалеем не забывали заглядывать в самые роскошные ювелирные магазины. Их всюду воспринимали как VIP-персон, когда они выгребали из карманов пятиграммовые демантоиды и выкладывали их на прилавок. Время, проведенное в туристической поездке, не прошло даром, ими были заведены выгодные знакомства, и в следующий свой приезд Никита с Бармалеем намеревались доставить в Германию около трехсот граммов первоклассных демантоидов.

Однако по возвращении на родину их ожидал неприятный сюрприз. За те несколько дней, что они отсутствовали, перспективную территорию успели приватизировать, и теперь на прииске объявился новый хозяин, мелкий чиновник, занимавшийся природными ресурсами. Сам по себе он ничего не представлял, серый как амбарная мышь, но люди, которые стояли за ним, были весьма серьезными. В определенных кругах из-за обилия наколок на теле их называли «синими». А уж эти не будут изводить себя угрызениями совести.

Территорию необязательно было даже огораживать, достаточно было назвать истинного хозяина прииска, как у всякого здравомыслящего хитника возникало желание убраться от опасного места как можно дальше. Собственно, именно по этой причине самый ближайший лагерь хитников находился в полутора километрах от застолбленной территории.

Поначалу Бармалей грезил планами о немедленной расправе, потом как-то сник и сдался, понимая, что силы слишком неравны. Надо было искать другие перспективные места, с которых можно было покормиться. Однако пока таких что-то не находилось. Никита заглядывал даже в карты рудознатцев, по которым демидовские рабочие искали перспективные жилы. Большинство из них были давно выработаны, другие были давно застроены. Оставались, конечно, и нетронутые жилы, какие частенько встречались где-нибудь в дремучем лесу. Но всегда приходилось учитывать большой риск, что потратишь огромное количество времени и в результате не отыщешь даже захудалого берилла.

Действовать следовало наверняка, чтобы затрат было как можно меньше. Несколько раз из Германии звонили и спрашивали, когда же, наконец, будут подвезены обещанные демантоиды. Чтобы не разочаровывать компаньонов, Никита сказал, что дело упирается в чисто технические вопросы.

От наплыва дурных новостей Бармалей ушел в глубокий загул и старался избегать всяких контактов. Никита дважды заходил к нему домой, пытаясь растрясти на поездку к рудникам, но всякий раз его встречали пьяные, мутные глаза. Бармалей совершенно не воспринимал, чего от него хотят.

В отделе рукописей архива работала однокурсница Никиты — Антонина, за которой он безуспешно пытался ухаживать на втором курсе. Если бы она была не столь строга, то, возможно, их отношения вылились бы в нешуточный роман. На третьем курсе она неожиданно вышла замуж, а затем ушла в академический отпуск и как-то выпала из поля зрения Никиты. И когда он неожиданно повстречал ее в здании архива, то, к своему удивлению, вдруг обнаружил, что рад встрече. Да и сама Тоня довольно прозрачно высказалась о том, что не прочь продолжить отношения, прерванные годами, мимоходом поведав о том, что ее семейная жизнь не сложилась.

Никита не единожды убеждался в том, что не требуется много усилий, чтобы растопить одинокое женское сердце. Достаточно выразить сочувствие, поучаствовать в душевном разговоре, окунувшись в теплое прошлое, и — дело сделано. А вот коробка дорогих конфет — это уже для тела! Траты окупятся лаской, вне всякого сомнения.

Когда он как-то раз сидел в читальном зале, Тоня подошла к нему, наклонилась всем телом и томным шепотом сообщила о том, что у нее в архиве имеется именно то, чего он так настойчиво ищет. Никита в тот момент поймал себя на том, что даже не пытался вслушаться в смысл сказанного. Все свое внимание он сосредоточил на кулончике, висевшем на золотой цепочке. В середине этого кулона был закреплен изумруд в виде крохотного сердечка. Кулон слегка раскачивался и то и дело западал в ложбинку между грудями. Зрелище волнующее, а если включить богатое воображение, то и вовсе захватывало дух.