Длинный дом, торцом упирающийся в шумное шоссе, понемногу погружался в полумрак, и оконные проемы, напоминая светлячков, мирно вспыхивали, отбрасывая желтый свет на мостовую и дворик, заросший барбарисом и шиповником.

Мужчина мог зайти в подъезд сразу, но его смущал старенький «Москвич», стоящий рядом. В салоне два человека и они совершенно не спешат, что само по себе довольно странно.

Вывод один — за кем-то наблюдают.

Пива оставалось на донышке, но допивать его бритый не спешил. Цедил мелко, по каждой капле, как дегустатор.

Неожиданно «Москвич» включил габариты и, запустив двигатель, дал задний ход. Через минуту автомобиль скрылся за углом здания, и бритый, опасаясь пропустить предоставленную возможность, отбросил пустую бутылку и мгновенно юркнул в подъезд.

Предусмотрительно выключив в подъезде свет, он поднялся на шестой этаж и негромко четыре раза постучал в металлическую дверь.

В квартире царила тишина, а потом он уловил осторожные шаги подходящего к двери человека.

— Кто там?

— Конь в пальто, — грубовато отозвался бритоголовый. Дверь мгновенно отворилась, и гость, почти по-хозяйски, вошел в комнату, плечом потеснив стоящего в проеме хозяина.

— Что случилось? — спросил Федосеев, скрывая клокотавшее внутри раздражение. — Мы же с тобой договорились — никаких контактов! Разве что в крайнем случае.

Вошедший мужчина погладил бритую макушку широкой ладонью и едко усмехнулся:

— А ты думаешь, что такой случай не наступил? Тебя ведь пасут, Батяня, прямо под домом. Уж не менты ли?.. Хотя на красноперых они не тянут, уж слишком прямолинейно действуют.

Бритый прошел в комнату и осмотрелся:

— Небогато живешь. Все хочу тебя спросить, да как-то забываю, куда ты деньги-то спрятал, что в колониях нахапал? Закопал, наверное, где-нибудь. А может быть, где-нибудь в оффшорной зоне уже дворец отгрохал.

— Ты мне баки-то не заколачивай! — слегка грохнул металлической дверью Иван Степанович. — О чем базар будет?

Гость сел на диван и спросил жестко:

— Ты ничего такого за своим новичком не замечал? — Ах, вот оно в чем дело. Гонору много. Молодой еще, войдет время, прежде чем пообтешется, а так все путем.

— Его, кажется, Димой зовут?

— Да.

— Фамилия Петров?

— Верно. Да не тяни ты кота за мошну, о чем базар?

— Так вот, тут такое дело… Узнал я от верного человека, что он в бригаде киллеров…

— Чернуху кидаешь, — побледнел Иван Степанович.

— Ты мне поляну за такое дело стелить должен, — холодно заметил бритый, — а ты вместо этого в туфте обвиняешь.

Тон Федосеева смягчился:

— Пойми меня правильно, Закир. Промашка вышла, я его за путевого пацана держал, а он, оказывается, подставу мне делает. У-у, сучара! Кто накат приволок?

Закир Каримов невесело улыбнулся:

— Ты меня до конца дослушай. Дальше еще интереснее будет. Так вот, он из альметьевских, из той самой бригады, что завалила Кузю Рваного, Афоню Пермского и Гиви Тбилисского. У меня, как у вора, к нему свой счет имеется. И знаешь, для чего он в Москву прибыл?

— Ну, колись!

— Для того, чтобы «стволы» твои отыскать! Федосеев погрустнел:

— Вот оно что, оказывается. Раскладка верная?

— Вернее не бывает, этот человек с ним в одном интернате учился.

Рассказал о нем немало интересного. Да не маячь ты передо мной, Федос, присядь хоть! Чего в дубака играешь? Я тебе баки не заколачиваю, сам чуть не опупел, когда услышал. Я тоже не из железа соткан, у меня у самого загривок от такой поливки задымился.

Иван Степанович плюхнулся в кресло, бессильно раскинув руки по сторонам.

— А я ведь чувствовал, что-то не то. Уж больно он мне как-то сразу понравился. А ведь так не бывает! Надо же так лопухнуться! Я же старая ищейка и натаскан на таких пацанов. Грешным делом я его для себя присматривал, думал, пригодится. А он, паскуда, по мою душу пришел и веревку на меня уже сплел.

Отрубить ему надо нос по самые яйца! — хлопнул ладонью по подлокотнику Иван Степанович. — И дело с концом! Вот что значит — в тираж вышел, хватку потерял!

— Привык душить таких, как я, — невесело заметил Закир. — По понятиям, мне с тобой западло базар вести, а я тебя тут убалтываю.

— Ладно, оставим это, — махнул рукой Федосеев. — Еще неизвестно, как бы ты на киче жил, если бы не моя забота. Но вот с этим сосунком нужно что-то решать. А если он узнал уже что-нибудь? Боюсь, что за ним его кореша могут ломануться, а они ведь народ конкретный. Большой кипеш может выйти. Мне бы задуматься надо, когда Карася закрыли. В случайность поверил!.. А оказывается, это он все, сучара, подстроил, чтобы до «стволов» добраться. Я же ему шепнул как-то, что Карась в этом деле по самое горло.