Пиппа нежилась под теплыми солнечными лучами, чувствуя, что ее неудержимо клонит в сон. Едва она начала погружаться в приятную дрему, изрядно измотанная как дневными, так и ночными приключениями предыдущего дня, как услышала, что мистер Доусон зовет ее. Она села, стряхнула с себя сонливость, поднялась и подошла туда, где он стоял у кромки воды.

– Итак, – сказал мистер Доусон, ловко бросив плоский камешек прыгать по гладкой водной поверхности, – что происходит между тобой и лордом Уэстдейлом, Харроу?

У Пиппы чуть сердце из груди не выскочило.

– Что вы имеете в виду?

Мистер Доусон повернулся к ней всем корпусом.

– Да будет тебе. Рожи, которые ты корчил ему в комнате для завтраков, ясно сказали мне: назревает что-то необычное.

– Рожи? – тихо переспросила она.

– Да. Страшные рожи.

Пиппа вздохнула:

– Иногда я просто ненавижу его.

– И? – Мистер Доусон бросил еще один камешек.

– Иногда… ох, мистер Доусон. Могу я говорить с вами откровенно? Вы не выдадите мой секрет, если я поделюсь им с вами?

Он усмехнулся, подошел к бревну и сел на него, потом похлопал рядом с собой:

– Иди сюда.

Она послушно села. Ей хотелось заплакать, но она не собиралась поддаваться подобной слабости. Она подумала о том, как месье Перро поможет ей обрести истинное счастье, если только ей удастся добраться до Парижа.

Истинное счастье в том, чтобы не полагаться ни на кого, кроме своего мастерства с миндальной пастой и нугой, марципаном и жженым сахаром.

– Единственный твой секрет, который мне пришлось бы выдать, это если бы ты замышлял кого-нибудь убить, – сказал мистер Доусон. – И даже тогда есть пара-тройка человек, которых я позволил бы тебе укокошить безо всякой жалости.

– Мистер Доусон.

– Но это правда, – возразил он. – Дворецкий Тарстонов, к примеру. Он задает в этом доме недоброжелательный тон. Но мне как-то не верится, что ты убийца. – Он бросил на нее насмешливый взгляд. – Хотя этим утром тебе явно хотелось убить лорда Уэстдейла.

Она рассмеялась.

– Это точно. – Смех стих, и повисло неловкое молчание. По крайней мере ей оно казалось неловким. Мистер Доусон выглядел совершенно непринужденным.

– Почему? – спросил он.

Пиппа закусила губу. Вопрос звучит так просто, а ответить на него так сложно! С чего же начать? Она почесала нос. Потом повернулась на бревне, чтобы смотреть прямо на собеседника.

– Мистер Доусон, я – женщина, – сказала она своим нормальным голосом.

– Я знаю, – ответил он.

Она ахнула:

– Вы серьезно?

Он самодовольно кивнул:

– Уверен, что к концу недели догадались бы все. Вы два раза заговаривали женским голосом. Первый раз это было в карете, когда Марбери уснул, а я дремал. – Он наклонился к ней. – Вы заговорили с лордом Уэстдейлом, как обычно разговариваете, потом вспомнили про свой маскарад и одернули себя. Я заметил у вас культурное произношение.

– О Боже. – Она устремила взгляд на зеркальную водную гладь. – Меня зовут леди Пиппа Харрингтон. Мой покойный отец был пятым графом Клэкстоном.

– А. Полагаю, ваша матушка актриса? Когда-то она пользовалась большой известностью.

Пиппа густо покраснела.

– Да.

Мистер Доусон тепло улыбнулся.

– А второй раз вы выдали себя, когда мы смотрели на гусей. – Ей понравилось, что его, похоже, ничуть не волновало ее происхождение. – Вы были явно взволнованы и…