Далее пошел анонс передачи. Все тот же бритый качок со свастикой на левой груди интервьюировал забитого худосочного темнокожего паренька, уставившегося в пол:

— Скажи, а ты натурал, пидорас или педофил? А ты когда-нибудь хуй сосал?

Что ответил загнанный в угол афроамериканский дрыщ насчет своей сексуальной ориентации, осталось неизвестным, ибо монитор погас — шериф выключил ультранет.

— Фред, — сказал он, — ты опять смотришь дерьмо.

— Да в чем дело, босс? — полицейский возмущенно развел руками. — Это ведь патриотическая передача. Про санитаров общества.

— Лжецы не могут быть патриотами, — заметил Джеймс Лопес, — и санитарами общества тоже не могут быть. Из этого не устраивают шоу.

— И в чем же тут ложь? — не унимался мятежный Фрэд.

— Во — первых, — шериф начал загибать пальцы, — этот твой наци — трусливый клоун, он ни разу в жизни не схлестнулся с реальными черными бандами или латиносами — нортеньос; во — вторых, он никогда не был в Лос — Анджелесе, в настоящем Южном Централе, и, полагаю, если этого петуха со свастикой оставить там на пару часов, то в его задницу будет смело помещаться арбуз; в — третьих, ни одного цента на Дело служения Расе он не потратил и сшибает бабки с таких лохов, как ты, зигуя перед камерами; и, до общей кучи, в — четвертых, он наполовину еврей.

— Да ну! — было видно, что полицейского более всего поразил последний аргумент шерифа. — Но, босс, я не виноват, что у нас на всех каналах одни жиды и пидорасы, а другие темы вообще не поднимаются.

— А я тебе говорю, Фрэд, смотри Animal Planet, это единственный канал, где нет ни тех, ни других, — сказал Джеймс Лопес и вышел на улицу.

Оформление документов заняло не более двух часов. Стражи купили навигатор, заправили "Тойоту" до отказа бензином, зарядили аккумуляторы, сменили топливные элементы, закупили еды и питья. Ближе к вечеру товарищи отправились в путь. Следуя совету шерифа, стражи ехали по дорогам относительно безопасной Оклахомы, которая хоть и не входила в состав КША, но все же находилась под их непосредственной опекой. В полночь они уже были на границе с Арканзасом, где их встретили небольшая автомобильная очередь и хмурые пограничники. Однако никаких проблем с документами не возникло, и уже через двадцать минут джип мчался по ночному американскому шоссе. Чтобы случайно не заснуть за рулем, Марик и Роб менялись каждые два — три часа. Утро они встретили недалеко от Мемфиса на объездной дороге, а полдень — близ Атланты. Они гнали во всю прыть, избегая заезжать в крупные города. Марик, когда не был за рулем, проваливался в беспокойную дрему, где ему мерещился бледный малыш, выходящий из тьмы и говорящий, что он и есть его сердце. Впрочем, Верзер не испытывал ни ужаса, ни озлобления, ни неприязни к галлюцинации, не чувствовал он и боль. Просто тревожное наваждение не давало ему выспаться и тем изматывало.

Наконец, около четырех часов пополудни джип "Тойота" оказался на Вудроу — стрит в Ирмо, пригороде Колумбии. Здесь, если верить навигатору, должен был располагаться штаб Национал — советской партии Уэльса в изгнании. Марик осмотрелся. Сквозь зеленую ограду деревьев просматривалось высокое рыжее здание с коричневой треугольной крышей, над которой возвышалось нечто белоснежное: то ли башенка, то ли шпиль, то ли хрен поймешь что.

— Оно? — спросил Верзер.

— Нет, — сказал Роб, — это, по — моему, церковь. Очищенные методисты или что-то в этом роде.

— Очищенные?

— Да, от расовых примесей, а вон, — звеньевой указал на двухэтажное здание из кирпича, — штаб — квартира. Этот дом должен быть в собственности валлийских нацсовов. Его несколько лет назад построили на деньги ВАСП, если мне память не изменяет.

— Да? А почему тут написано "Книжный маркет"? — спросил Марик, указывая на табличку над входом.

— Может, сдают в аренду часть помещения, — предположил Роб.

— Вот козлы! — возмутился Верзер. — Мало того, что за наши бабки покупают дома, так они еще их в аренду сдают. С них надо проценты снимать. С прибыли.

— А, может, и нет. Дай-ка мне свой вид на жительство, — сказал звеньевой, не обратив внимания на страстное пожелание напарника изменить экономическую политику спецслужб Советской Конфедерации.

— Зачем?

— Дай, говорю.

Марик подчинился.

Стражи вышли из автомобиля и направились к зданию. Внутри магазинчика за прилавком стоял мужчина маленького роста с непропорционально большой головой и лицом, изуродованным то ли оспой, то ли неудачными пластическими операциями.

— Ты хозяин? — спросил Роб.

Коротышка промычал что-то неопределенное, помотав головой из стороны в сторону.

— Позови!

Марика восхитила способность звеньевого "чувствовать" людей. Вчера с шерифом он был сама учтивость, а сегодня, здесь — командный тон. То есть Роб, спрашивая у уродца, хозяин ли он, уже знал, что тот никакой не хозяин и никогда им не станет.

Коротышка исчез и две минуты спустя вернулся вместе с высоким человеком, одетым в элегантный костюм классического покроя. Человек был аккуратно подстрижен, с полированными ногтями и фальшивой улыбкой.

— Чем могу быть полезен, господа? — учтиво спросил он.

— Мы хотели бы посмотреть, — начал Роб, — старинные артефакты. Возможно, мы могли бы что-то приобрести для нашей коллекции.

— Но, господа, — высокий человек развел руками, — это не антикварная лавка, это книжный магазин.

— И все же, — не отступал звеньевой, — возможно у вас есть меч, на лезвии которого сияют руны, освященные великими предками.

Марик понял, что Роб произнес некий пароль, ибо в следующий миг высокий человек перестал улыбаться и, бросив в сторону коротышки пренебрежительный взгляд, сухо произнес: