«…Признаемся, мы не видим в произведении г. Филимонова глубокой, основной идеи и еще тем менее художественной отделки: мы видим в нем приятную поэтическую болтовню – не больше; но в этой болтовне так много истинного чувства, игры ума какой-то сердечной иронии, – что мы боимся судить слегка, чтоб не быть к нему несправедливым…»
Cette ardeur sainte du coeur, cette aspiration infinie de l'intelligence, qui font qu'un homme est im homme…
Pour un homme, vierge de coeur, la femme est une religion. [1]
…Верю я в предназначенье!..
При IV части:
– Qui es-tu toi?
– Un homme, seigneur!
– Qu'est ce que tu sais faire?
– Je sais n'etre pas au dessous de ce que je parais; servir celui qui aura confience de moi; aimer ceux qui sont honnetes; me hattre quand je ne peux pas faire autrement, et je ne mange pas de huitres… [2]
1
Этот священный жар сердца, это бесконечное стремление ума, которые делают человека человеком…
Для мужчины с девственным сердцем женщина – это религия. (Франц.) – Ред.
2
– Кто ты такой?
– Я человек, господин!
– Что ты умеешь делать.
– Я умею не быть ниже того, чем кажусь; служить тому, кто будет мне доверять; любить тех, кто честен; драться, когда я не могу поступить иначе, и я не ем устриц… (Франц.) – Ред.
– There take, thy coxcomb!
При V части:
«Дурацкий колпак» – не новость в нашей литературе: он начат давно, помещался отрывками в журналах еще двадцатых годов; первые три главы его изданы прежде, а мы, признаемся, не помним их. {2} Прочтя последние три главы пожалели, что не имеем первых двух под рукою. Признаемся, мы не видим в произведении г. Филимонова глубокой, основной идеи и еще тем менее художественной отделки: мы видим в нем приятную поэтическую болтовню – не больше; но в этой болтовне так много истинного чувства, игры ума какой-то сердечной иронии, – что мы боимся судить слегка, чтоб не быть к нему несправедливым. В этих трех частях поэтической болтовни местами попадается и прозаическая болтовня как, например, вся XXIV глава, в которой автор доказывает стихами, впрочем, а не прозою, что должно писать щастие, а не счастие, т. е. в слове «счастие» буквы сч заменить буквое щ; но – повторяем – легкий, плавный, бойкий стих, какая-то оригинальность, остроумие и чувство вознаграждают за вое недостатки. Вот, например, вступление:
3
– Возьми свой дурацкий колпак! Шекспир. (Англ.) – Ред.
4
В этом отрывке жизни – столько жизни!.. (Франц.) – Ред.
1
«Моск. наблюдатель» 1839, ч. I, № 1 (ценз. разр. 1/I), отд. V, стр. 17–21. Без подписи.
Автор рецензируемой книги – В. С. Филимонов.
2
В отрывках поэма «Дурацкий колпак» печаталась в журнале «Моск. вестник» (1829, ч. I), в «Невском альманахе» на 1828 г. и в альманахе «Денница» на 1831 г. Первые две главы поэмы (у Белинского ошибочно указано «первые три главы») вышли отдельными изданиями в 1828 г.
Не видно ли в этих стихах игривости ума? А таких стихов много в поэме г. Филимонова.
Ужель бесследно (?) утро жизни,Моя ты, юность, протекла?Ты на алтарь своей отчизныНечистых жертв не принесла.Но ты не радостна была…Люблю страну мою родную!..Велик, прекрасен, дивен мир!Его я прелесть сердцем чую!Но гость, не призванный на пир,Я в мире парией блуждаю,В семье огромной – сирота…Всё жду чего-то, всё мечтаю —Но не сбывается мечта!..Не поражал меня успех моих врагов,Я презирал бездарных дневников,Искателей одной корысти гнусной;С страстьми их низкими, с их хитростью искусной,Я состязаться не хотел.Я бремя жизни нес, лишения терпел —Но я страдал не малодушно;Я не унизил сан возвышенный певцов,Я не выкланивал у спеси равнодушнойЕе презрительных даров!Во всем этом есть мысль, чувство, теплота; а мы выписывали, что попадалось на глаза, и старались только как можно менее выписывать. Заключаем: «Дурацкий колпак» есть приятное явление в нашей литературе. Нужды нет, что он старый наш знакомый: вспоминая новейшие поэтические произведения и сравнивая их с «Колпаком», мы невольно вспомнили пословицу: «Старый друг – лучше новых двух».
Посмотрите, как мило оканчивает г. Филимонов свою поэму:
Неравнодушно – не скрываю —Пускаю по миру колпак.Чего от мира жду? —Не знаю. Зачем колпак мой начат? —Так. И здесь и там он продолжался:Я жил да жил, а он вязался…Что ж, пусть в венках да в шишакеСвоих любимцев водит слава:А мне ль искать на славу права?Меня – узнают в колпаке…