– Вот видите, – недовольно заметил подошедший, указывая на портреты, – хозяева ресторана считают, что здесь нужно вешать портреты только зарубежных красавиц. Наших депутатов вы тут не увидите, мы для них не авторитеты. Я уж не говорю о наших политиках и бизнесменах. Вот так здесь относятся к своим выдающимся людям. Вы можете представить себе такое в России или во Франции?

– Не могу, – весело согласился Дронго, оборачиваясь к стоявшему рядом с ним господину. – Это действительно нехорошо.

– Мне уже сказали, что вы пришли. У меня были важные встречи, и поэтому я немного опоздал. – Брейкш даже не извинился. Лишь объяснил, почему задержался. Очевидно, слов для извинений в его лексиконе просто не было. Депутат снисходительно протянул руку:

– Айварс Брейкш.

– Меня обычно называют Дронго, – произнес Дронго свою привычную фразу в ответ и пожал протянутую руку.

Нужно отдать должное депутату Брейкшу, ресторан действительно был превосходным. Дронго заказал мозговую косточку из телятины и получил удовольствие от превосходно приготовленного блюда. Винный погреб ресторана был менее впечатляющ, но смотрелся все равно неплохо. От хорошего вина Брейкш пришел в прекрасное расположение духа.

– У нас открываются такие перспективы после вступления в Евросоюз, – захлебывался он, – а еще мы стали членами НАТО, и это значит, что за нашей спиной теперь Америка и все страны Европы. Понимаете, что мы из себя представляем? Русские, конечно, бесятся, но уже ничего сделать не могут. А мы стали членами элитных клубов.

– Вы считаете, что русские мечтают на вас напасть? – не удержался Дронго. Но Брейкш не понимал сарказма.

– Не напасть, но восстановить свою империю, безусловно. Они все время подчиняли малые народы. А мы все время боролись за свою независимость. Все последние пятьдесят лет.

– А мне казалось, что триста, – снова не удержался Дронго, – ведь Латвия вошла в Российскую империю еще во время Северной войны.

– Это история русских, – отмахнулся Брейкш, – мы всегда боролись за свою независимость. Еще магистр Ливонского ордена Вальтер Плеттенберг победил русских у озера Смолино в начале пятнадцатого века…

– Шестнадцатого, – поправил его Дронго.

– Верно, шестнадцатого. А еще в тринадцатом Рига входила в Ганзейский союз. Что в это время было у русских? Ничего не было. Одни татары всем владели.

– Это не совсем так. Была независимая Новгородская земля. А Киевская Русь существовала уже много веков. И вообще, мне кажется несколько схоластическим спор о том, кто древнее. Если народ хочет жить свободным, то это его право, но не нужно при этом считать всех остальных плохими. И даже большую империю, распад которой помог вам обрести независимость. Если бы не демократическое движение в Москве, Латвия до сих пор была бы несвободной.

– Это выдумки московских журналистов, – отмахнулся Брейкш, – не думайте, что я не демократ. Но я немного другой демократ, у меня свои взгляды на нашу историю и свободу. Я национальный демократ.

– Понимаю, – кивнул Дронго, с трудом удерживаясь от комментария, что уже раньше существовали национал-социалисты, которых в мире знали совсем под другим именем.

– Мне сказали, что в Риге есть несколько запутанных дел, оставшихся еще с начала девяностых, – осторожно начал Дронго, – и мне хотелось бы о них поговорить.

– У нас почти нет запутанных дел, – хохотнул депутат, – здесь не Чикаго и не Москва. У нас спокойно, а все уголовные дела мы расследуем, находим виновных и доводим дела до суда. В девяносто пятом был один маньяк, которого мы долго искали, но нашли. Было несколько громких убийств.

– А самоубийств? Мне рассказывали об одном интересном случае. – Ему было важно, чтобы Брейкш сам вспомнил дело Арманда Краулиня.

– Самоубийства – это наш бич, – вздохнул депутат, – говорят, что Скандинавские страны и Прибалтика занимают по самоубийствам первые места в мире. Можете себе такое представить? У нас бывают очень дикие случаи. Например, одна женщина утопила себя в ванной. Это же просто невозможно.

– Иногда родственники погибших не хотят поверить в самоубийство своих близких, – Дронго решил немного подсказать депутату.

– У меня был такой случай, – бутылка хорошего вина начинала сказываться, – даже не можете себе представить, как она меня достала, эта супруга погибшего. Мы провели опознание, я назначил экспертизу. Все совпало. Ее муж получил письмо из банка о необходимости возврата денег и решил, что лучший способ избежать оплаты – это сделать петлю. Он приехал в квартиру своего отца, в которой шел ремонт, уже зная, что там есть готовый крюк. Сделал петлю и повесился. Внизу сидел консьерж, который не видел посторонних. А когда приехала секретарь этого самоубийцы, они вместе открыли дверь и вошли в квартиру. Все абсолютно точно, но жена словно ополоумела. Она никак не хотела признавать факты. Просто какое-то сумасшествие. Сколько крови она мне попортила, сколько жалоб на меня написала! Дело дошло даже до эксгумации трупа. Можете себе представить? И во время этой эксгумации она грохнулась в обморок. В общем, мучила меня несколько лет. Но говорят, что она до сих пор не успокоилась.