— Ладно, мама, главное, чтобы у нас крыша не съехала, а с остальным разберемся! — весело произнесла Кася. — Ты мне лучше скажи, что сейчас делать будем.

— В деревню съездим, сегодня рыночный день. С народом познакомишься, а заодно и провизией запасемся. Ты не очень устала?

— Не беспокойся, в поезде я спала как сурок.

— Отлично, тогда поехали…

Уже в дороге Кася поинтересовалась:

— Ты беспокоишься, хватит ли средств на реставрацию?

— Конечно, — коротко ответила мать.

— Но мне казалось, что Фредерик оставил значительную сумму денег?

— Триста тысяч евро действительно казалось суммой неплохой, но до того, как я познакомилась с местными специалистами по опустошению карманов!

— Этот ты так мастеров называешь?

— Их, любезнейших, кого же еще! — с горечью отозвалась мать.

— Можем ли мы рассчитывать на помощь какого-либо фонда, например?

— Надо его сначала найти, а потом, согласно специалистам, замок не представляет собой историко-культурной ценности. Поэтому, кроме скидки по налогам, мне пока ничего добиться не удалось.

— Может быть, тогда продать квартиру Фредерика в Орлеане? Она все-таки в престижном районе, с видом на Луару.

— Я и сама об этом думала, но пока это невозможно.

— Невозможно! Почему, ты что-то от меня скрываешь?

— Просто не хотела, чтобы ты попала с корабля на бал.

— Давай, мама, раскалывайся, в чем дело?

— Завещание Фредерика оспаривает его племянник Раймон Ламбер.

— А, седьмая вода на киселе вспомнил про дядюшку, вернее, про его наследство! И у него есть шансы выиграть?

— По мнению нотариуса, нет, но мне все-таки посоветовали нанять адвоката.

— Понятно, и пока все имущество находится под арестом.

— Ну не совсем под арестом. Но суд может все-таки разделить имущество, и я предложила мэтру Периго отказаться от квартиры в Орлеане в пользу Раймона.

— Да Фредерик в могиле перевернется, сама вспомни, что Раймона он иначе как прохвостом не именовал, а теперь ты предлагаешь отдать ему квартиру!

— Я хочу спасти замок!

— А деньги?

— На них Раймон претендовать не может. Они были на специальных страховочных счетах, которые их собственник может передать любому, кому пожелает.

— Понятно, значит, мы рискуем остаться без дополнительных средств, — вздохнула Кася.

— Давай пока не будем об этом. Поехали в деревню.

— Поехали, — коротко согласилась Кася.

Деревенская площадь была заполнена народом.

— Суббота — рыночный день, — объяснила Екатерина Великая.

Она, похоже, абсолютно освоилась и чувствовала себя здесь совершенно как рыба в воде. Кася не переставала удивляться собственной матери. Та словно здесь родилась! И постепенно она включилась в игру, с удовольствием погружаясь в атмосферу субботнего рынка в деревушке Камбрессак. Люди не торопясь делали покупки, с удовольствием болтая с продавцами, обменивались короткими приветственными фразами с проходящими мимо знакомыми. Перекинувшись парой слов с продавцом фруктов и овощей био, Екатерина Дмитриевна подошла к продавцу сыров, назвав его по имени — Ги. Пока Ги выполнял заказ, аккуратно отрезая слегка желтоватый с темно-зелеными прожилками «Рокфор», заворачивал кружочки козьего сыра, перекладывал в отдельную баркетку домашнюю сметану, показывал особенно удавшийся ирату, Екатерина Великая расспрашивала его о семье и детях. Также не торопясь они посетили мясную лавку, поболтали в булочной. Кася, привыкшая к приветливости коммерсантов в Париже, была удивлена праздничной атмосферой радушия и расслабленности, царившей на деревенском рынке. Никто не забывал о собственных интересах и в то же время старался сделать другому приятное. Мир казался совершенно уютным и интимным. Кася расслабилась, начиная понимать собственную мать.

— Сейчас зайдем к Мартине, — тем временем сообщила ей Екатерина Великая, — это не человек — монумент, уже около сорока пяти лет она — хозяйка самого популярного бара. Представляешь себе: без малого полвека за стойкой. Люди приходят выпить стакан вина или пива, но самое главное — поговорить, поделиться последними новостями и спросить совета. Так что Мартина не просто душа деревни, а ее живая память.

Бар, к которому они подошли, ничем особенным не отличался. Веер рекламных объявлений на дверях да зелененькая афишка PMU, обозначающая, что здесь принимают ставки на лошадиные бега.

— Привет, Мартина!

— Привет, Кати, — попросту ответила из-за стойки здоровая жилистая женщина лет шестидесяти с лишним. — Привет, а это твоя долгожданная дочка?

— Да, знакомьтесь, Мартина, Кася.

— И что дочка будет пить? — спросила хозяйка бара.

— Что-нибудь полегче, сок.

— А мне кофе налей, что-то никак взбодриться не могу, — произнесла Екатерина Великая, усаживаясь на высокий табурет. — Какие новости?

— У меня никаких. Мы с Роже в порядке, — пожав плечами, ответила Мартина, наливая свежевыжатый апельсиновый сок в высокий стакан.

— Ну а в деревне чего новенького?

— Ничего особенного, все по статистике: одна свадьба, два развода. Если так дальше пойдет, то вообще полная путаница получится. У меня уже на все памяти не хватает. Сын однорукого Дидье Ксавье зашел недавно, я ему привет для Магали передала. А он мне отвечает: «Так мы уже в разводе полгода как, теперь я с Соней живу, а Магали с Феликсом, который, в свою очередь, развелся с Эммануель, которая после этого жила с Патриком, а теперь вроде бы с Марком». Так что я уже боюсь привет женам передавать, только о детях спрашиваю, потому что, если дети хоть более-менее постоянное явление, то жены и мужья меняются. Ужас, то ли я стара стала, то ли мир сошел с ума!