– Мне жить больно, – выдавила из себя Кошка.

– А приятного никто и не обещал, – хмыкнула рыжая. – Я же говорю – сейчас не поймешь. Но зерно упало в почву, и со временем оно прорастет. А пока терпи.

Темноволосая молча улыбалась, словно смягчая ее слова. И возможно, не столько слова подействовали на Кошку, сколько эта улыбка. У нее появилась надежда, что когда-нибудь и вправду все образуется и каждый вдох не будет уже причинять боль.

– А что вы здесь делаете? – спросила она. – Вы всегда здесь?

– В последнее время – почти всегда, – сказала рыжая. – Мы должны поддерживать огонь, сжигать мусор. Чтобы тот, кто ушел в туннели, снова вернулся на свет.

– Он ушел в будущее, – тихо сказала темноволосая.

– Разве оттуда можно вернуться? – спросила Кошка.

– Вот это нам и предстоит узнать, – сказала рыжая и саркастически фыркнула. – У нас много времени, и спешить нам некуда.

Кошке показалось, что еще чуть-чуть – и она поймет. А после этого сама сумеет стать такой же спокойной и беспечной. Но ее еще слишком многое волновало.

– Я… пойду? – неуверенно сказала она.

– Приходи еще, – улыбнулась ей темноволосая. А рыжая протянула маленькое треснувшее зеркальце в пластмассовой оправе.

– А… зачем оно мне? – робко спросила Кошка.

– Нападет тоска – посмотри в зеркало в полночь. Раньше верили, что так можно будущее узнать, – сказала рыжая. – Мы-то теперь уже и сами не знаем, во что верить. Но ты все-таки попробуй. Иногда в нем можно что-нибудь интересное увидеть. Потом нам расскажешь.

И снова фыркнула. Кошка решила, что женщины, наверное, еще не отошли толком от своих глюков.

– Спасибо, – неуверенно сказала она и взяла зеркальце, думая, что вряд ли оно ей когда-нибудь пригодится. Уходя, она спиной чувствовала, как женщины смотрят ей вслед. И не утерпела, оглянулась.

– Она вернется, – сказала рыжая. – Многие потом возвращаются.

– Многие, но не все.

– Не все, – согласилась рыжая. – И все же мы должны поддерживать огонь. Что у нас сегодня? Брага?

В руках у женщин появились помятые алюминиевые кружки, в которых плескался бурый пенистый напиток.

– Ну, за Артема! – сказала темноволосая.

– За Артема! – произнесла рыжая.

Кошка долго потом вспоминала эту встречу. И даже рассказала о ней по секрету сталкеру Сафроненко, о чем почти тут же пожалела. Сафроненко слыл известным остряком и балагуром и, конечно, все понял превратно. А в зеркальце она и впрямь иной раз заглядывала, но пока ничего интересного там не увидела. Оно неизменно показывало ей лишь бледную скуластую женщину с решительным взглядом и встопорщенными русыми волосами, каких много в метро. «Даже хорошо, что внешность у меня такая неброская, – думала Кошка. – Достаточно сменить одежду – и можно затеряться в толпе. Шрам на виске можно спрятать под челкой, шрам на руке скрывает перчатка с обрезанными пальцами, изувеченное ухо незаметно под волосами. А шрамы на душе и вовсе никому не видны…»

Вздохнув, Кошка с трудом вернулась к реальности. Нюта сидела рядом и вопросительно смотрела на нее. Кошка подумала, не рассказать ли ей про Полянку, но решила, что пока не стоит.

– Подружились, девочки? – заглянул в каморку Роджер. – Не беспокойтесь, провожатого я вам дам.

– А что еще твой знакомый рассказывал? – поинтересовалась Кошка, но Нюта зябко повела плечом:

– Не будем больше о нем – не хочу о грустном вспоминать. Чувствую – и так настанет для нас скоро невеселое время. Ты мне лучше скажи – тебе не кажется, что тут люди какие-то странные?

– Да я их и увидеть-то толком еще не успела, – призналась Кошка. – Один раз проходила через станцию с челноками, а потом уже сверху добралась сюда еле-еле и до сих пор из лазарета не выхожу.

– Я их отчего-то боюсь, – призналась Нюта. – Вот сама не знаю, почему, а жуть берет. Даже когда у анархистов жила – не было такого. Вчера, говорят, одного ночью зарезали. Если б где в другом месте такое случилось – уже вся станция на ушах бы стояла. А здесь никто не беспокоится – словно это в порядке вещей.

– А-а, ты об этом… – пробормотала Кошка. – Ничего странного, люди как люди. Самые обыкновенные бандиты. Я таких часто видела.

– А может, это из-за мутанта? Людей просто глючит. Роджер тебе тоже рассказал про мутанта?

– Ясное дело, – буркнула Кошка.

– Только я вот чего удивляюсь – почему нас-то не глючит?

– Наверное, мы просто более стойкие. Мне на поверхности всякая ерунда мерещилась, а тут вроде ничего. А челноков, с которыми я сюда первый раз пришла, вроде тоже глючило. Я сама видела, как один из местных продал им пакетик грибной трухи за кучу патронов, уверяя, что это первосортная дурь. И ничего, купили.