– Давайте дождемся результатов экспертизы.

– Давайте дождемся, – согласился Барский, – хотя я не ошибусь, если предположу, что в состав этих веществ входили формалиновые соединения.

Так и оказалось.

Валерий набрал номер телефона, который ему под огромным секретом дал Егор Пузиков. Ответил мужчина.

– Мне, пожалуйста, Бэллу Аветисовну, – сказал Барский.

– Кто вы и по какому вопросу?

– Следователь прокуратуры по поводу того человека, с которым она встречалась вчера вечером.

Через некоторое время трубку взял еще один мужчина. Голос его звучал гораздо солиднее. Повыспросив имя-отчество и должность Барского, он поинтересовался:

– Так в чем же собственно, там дело?

– Дело в том, что нынче под утро было выловлено в реке тело некоего Викентия Солержицкого. Вам это имя что-либо говорит?

– Нет.

– Тогда нам и говорить не о чем.

– Хотя подождите. Это не тот ли, кого еще называют Викой?

– Он самый. В некоторых кругах его иначе и не называют. Вот на эту тему я бы и хотел побеседовать с вашей… Уж не знаю, кем она вам приходится.

– Хозяйкой. А я глава ее службы безопасности – Клементьев. Ну что ж, я тут не вижу абсолютно никаких оснований для того, чтобы отвлекать Бэллу Аветисовну. Мало ли с кем она видится. Вы сами должны понимать, какой у нее общественный статус.

– И вы должны понимать, – отрезал Барский, – что этот статус станет весьма нестатичным, если мы пустим в газеты информацию, что Великая Бэлла отказалась встречаться со следователями без объяснения причин. Жадная до сенсаций публика поймет это только так, что у нее таковые причины есть. Сколько денег тогда ей придется угрохать на восстановление своего подмоченного имиджа?

– Черт с вами, – неожиданно сказал в трубке женский голос, – приходите, но не раньше четырех часов. Я еще сплю.

Заехав во двор дома, адрес которого ему указали в редакции, Барский припарковал машину среди толпы иномарок и обратил внимание на то, что во дворе довольно оживленно. Правда это оживление было порождено не стайками играющих детей и не пенсионерами. То тут то там стояли в подъездах и сидели на лавочках, занимали детские песочницы и качалки, прислонялись к деревьям или автомобилям мужчины и женщины разных возрастных категорий. Они бдительно следили за подъездом номер четыре. Среди них были люди средних лет и пожилые, хотя встречались и совсем молоденькие.

Но все они казались одной большой толпой родственников, собравшихся на какое-то очень важное событие. На лице каждого было написано нечто их объединявшее, но не скорбь, а страсть, приведшая их сюда. Глаза каждого блестели, руки каждого сжимали какой-либо предмет: букет ли цветов, открытку ли с зажатой наготове авторучкой, какие-то завернутые в бумагу свертки. Здесь же развернулась бойкая торговля. Несколько юнцов продавали фотографии Бэллы Аветисовны с ее залихватским росчерком. Другие расставили рядками полированные деревянные плашки с теми же портретами, залитыми лаком. Какой-то бородатый мужичок выставил на продажу свои картины, где Великая Певица была изображена в стиле «русского примитивизма» (очевидно, иным стилем художник просто не владел). Тут же продавались ее записи, сборник стихов, отпечатанных на ксероксе и дурно переплетенных. Однако все это было преходящее, наносное, извечным же был подъезд номер четыре здоровенного семиэтажного дома сталинской постройки. У стальных дверей этого подъезда, снабженных верхними телекамерами, стояли двое секьюрити, задачей которых было создание максимального количества препятствий для каждого пожелавшего войти в подъезд. В данный момент они выдерживали атаку двух старушек, которые собрались к какой-то Ивановне и не могли толком назвать ни ее фамилии, ни адреса, ни номера квартиры.

Удостоверение Барского заставило их связаться с начальством по рации. Затем его пропустили, и он поднялся по мрачной темной лестнице, половина перил из которой исчезла, а оставшиеся были повыщерблены и усеяны гвоздями. Стены холла были изрисованы картинками, в которых наглядно отразились представления отечественного люмпен-пролетариата о гинекологии и надписями, самая приличная из которых кончалась на «…дь!»

Лифт довез его до седьмого этажа, столь же мрачного и загаженного как и предыдущие. Он позвонил в высокую стальную дверь, его внимательно изучили в видео-глазок, затем дверь отворилась. Неулыбчивый секьюрити вновь тщательно проверил его документы, удостоверение следователя прокуратуры, паспорт и предложил подняться по лестнице наверх – в пентхауз, где располагались апартаменты корифейши отечественной эстрады.

В холле пенхауса была стеклянная крыша, сквозь которую виднелось хмурое небо, росли три пальмы в кадках и порхал по клетке здоровенный ярко раскрашенный попугай. Под жилище дамы ушла вся крыша этого дома. Кроме жилых комнат с бассейном там же разместилась и студия звукозаписи.

Барского встретил высокий подтянутый мужчина с воинской выправкой, в котором тот заметил нечто очень похожее.

– Я Клементьев, руководитель службы безопасности «Бэлла Инкорпорейтед». Можете не представляться, – предупредительно сказал он. – Не стоит окончательно погрязать во лжи. Дело в том, что я связался с прокуратурой и с огорчением узнал, что никакой Валерий Барский там не работает.

Барский развел руками, всем своим видом демонстрируя, что и он не всесилен.

– Но это еще не значит, что он не работает и ни в каком ином месте.

– В каком же именно? В частном детективном агентстве? – Клементьев предложил ему войти в кабинет и указал на кресло. – Или может быть, он работает на одну из тех таинственных организаций вроде Интерпола, о которой все говорят, но мало что знают.

– Гхым, скажем так, на одну из тех правительственных организаций, которая если захочет, то сумеет изрядно подпортить жизнь человеку. Любому человеку, – подчеркнул Баоский.