Фротов ощутил, как все внутренности его вдруг охватило жгучее пламя боли, и понял, что еще два-три таких броска, и он станет если не покойником, то инвалидом.

— Остановите их! Остановите! — заорал он во время третьего «вознесения».

— Зачем так громко? — неодобрительно покачал головой капитан-переводчик, начальственным движением руки отсылая экзекуторов за дверь. — Вам известно, кто я такой? — обратился он к Фротову.

— Так точно, господин генерал, — простонал поручик, с трудом садясь в свое кресло.

— От кого вам стало известно это?

— От вашего водителя. Из его беседы с водителем господина Итаки.

— То есть вы владеете японским?

— Немного понимаю. Но говорю с трудом.

— Однако стремитесь постичь?

— Мудрый язык, почему бы и не постичь.

— В таком случае вам представится возможность изучить язык великих самураев, — пообещал генерал, вежливо улыбаясь. — А пока что у вас мало времени. Вы должны своевременно оказаться за рулем атамана Семенова. Поэтому отвечайте очень кратко, а главное — не раздумывая.

— Будет исполнено, — Фротов с удивлением заметил про себя, что теперь генерал Судзуки говорит почти без акцента. Во всяком случае без того, каким он окаймлял свою речь, выступая в роли переводчика полковника Итаки. Поручику приходилось слышать его, когда полковник встречал генерала Семенова во дворе миссии.

— Отныне вы работаете на нашу контрразведку.

— Да, конечно.

— О нашем разговоре генерал Семенов знать не должен.

— Ни в коем случае.

— Нам известно, что вы имеете определенное влияние на генерала Семенова. По крайней мере значительно большее, чем его адъютант полковник Дратов.

— Не скрою.

— Так употребите все свое влияние для того, чтобы девушка, с которой уже второй день развлекается генерал, так и осталась с ним.

— Од-на-ко…

— Мы приставили ее к генералу не столько для того, чтобы иметь своего осведомителя, сколько для его же личной безопасности.

— Простите, господин генерал? — напряженно сморщил лоб Фротов. — Вы сказали: «для безопасности»?

— Не удивляйтесь, Сото неплохо владеет не только русским языком, но и пистолетом, ножом, не говоря уж о целом наборе ядов. Думаю, генералу Семенову, за которым давно охотится советская контрразведка, это может пригодиться. Множество раз. Согласны, поручик?

— Не скрою.

— Тогда можем считать, что мы договорились обо всем том, о чем следовало договориться во время столь краткого знакомства, — по-сатанински улыбнулся Судзуки. — Дальнейшие инструкции будете получать от подполковника Имоти. Надеюсь, вы не в обиде за то недоразумение, которое только что произошло?

— Набросившиеся на меня парни просто не поняли подполковника, — почти простонал Фротов, испуганно посматривая на дверь и ощущая боль во всем позвоночнике.

— О да, ясное дело, не поняли, — подтвердил Имоти.

— Гауптштурмфюрер! Господин гауптштурмфюрер! — Скорцени отвел взгляд от мутного плеса Дуная и, к величайшему удивлению, увидел своего адъютанта Родля. Все еще охваченный размышлениями по поводу прошедшей операции, он совершенно забыл, что сам приказал ему прибыть в Вену. Прибыть именно сегодня. Хотя это было рискованно. Ведь в ставку «Волчье логово» его вместе с Муссолини могли отправить еще вчера. Разве что опять сработал расчет предсказателя. — Мы с бригадефюрером уже около часа разыскиваем вас.

Человек, которого Родль назвал бригадефюрером, был в штатском. Однако никакая штатская одежда не в состоянии была скрыть в его фигуре исконно офицерскую выправку.

Когда бригадефюрер подошел поближе и Скорцени смог разглядеть лицо, он узнал его: личный пилот фюрера. Они знакомились в ставке, когда он, Скорцени, прилетал туда в связи с операцией в Италии.

— Хайль Гитлер, — довольно сдержанно приветствовал его штурмбаннфюрер, приподнимаясь с камня, на котором просидел весь этот час, всматриваясь в воды Дуная. То, что они с Муссолини неожиданно оказались в Австрии, явилось своеобразным подарком. Как-никак Австрия — его родина. — Бригадефюрер Бауэр? Рад видеть.

— Я вас — тем более, Скорцени. — Генерал осмотрелся и, заметив неподалеку в скверике скамеечку, движением руки указал на нее.

Скорцени с сожалением взглянул на «свой» камень. Огромный красноватый валун, непонятно как оказавшийся здесь. Место ему где-нибудь на берегу сурового норвежского фьорда. Как ни странно, Отто уже привык к нему. В самом облике этого камня чудилось что-то таинственно-нордическое. Родль и разыскал его только потому, что по крайней мере двое офицеров из сопровождения первого диверсанта рейха уже знали об укромном уголке, куда Скорцени ежедневно приходил утром и вечером, каждый раз переодеваясь в гражданское.