Вот и добротный двухэтажный дом из белого кирпича с двумя мансардными окнами. Такси остановилось у ворот, а Антон прижался к тенистому забору, чуть не доезжая. Здесь уже стояли две машины, и он решил, что ничего бросающегося в глаза не будет, если его «опель» приткнется к ним.

Антон с сожалением осмотрелся по сторонам. Ни одной удобной позиции, ни высокого дерева, ни административного здания, откуда можно было бы послушать разговоры Олега Хрусталева с семьей погибшего водителя с помощью направленного микрофона.

Антон все беспокоился насчет того, что Алена могла не очень качественно прилепить жучок к ремню в брюках парня. Если тот отвалится, то потеряно будет очень много важной информации.

Парень пять минут простоял у калитки, нажимал на звонок, и ничего не дождался. Кажется, дома никого не было. Сейчас молодой человек развернется, сядет в свое такси и…

Как бы не так! А парень-то настырный. Не очень он похож на человека, убитого горем. Вон Олег отправился разговаривать с женщиной, которая вышла из калитки соседнего коттеджа.

– Простите, а вы не знаете, у Барковых никого нет? – спросил он. – Я звоню-звоню!..

– Не дозвонитесь вы. Мать-то у них в больнице. Как схоронила Димку, так и слегла. А жена дочку взяла и уехала к своей матери. А вы-то сами кто им будете? Или вы из?..

– Я друг сына. – Олег как-то странно замялся. – Вы же знаете, что Барков не простым водителем был. Он же генерала возил. У того сын есть, а я – его друг. Сын просто в таком состоянии, что сам не смог. Вот я и решил приехать, расспросить.

– Ой! – Даже на таком расстоянии было видно, как женщина всплеснула руками и приложила платочек к уголку глаз. – Вот ведь беда-то какая. Что же у нас делается! Он какой же генерал? Военный или полицейский? Ведь говорят, что не авария это была, а убили их. Вот ведь как!

– Вот и сын сомневается, – заверил женщину Олег. – От него тоже многое скрывают, темнят чего-то начальники. А он правду знать хочет.

– Бедненький! Он один остался или с мамкой сын-то у этого генерала?

– Как перст теперь один.

Антона снова покоробило кощунство, с каким звучал голос Олега. Какие-то фальшивые интонации, игра, вранье это! Что происходит? А может, это подставное лицо? Вдруг кто-то разыгрывает из себя генеральского сына, а настоящий Олег и представления не имеет о том, что его именем кто-то прикрывается? Бред какой-то!

– У Димы-то Баркова пулевые ранения на теле были, – зашептала тетка. – А говорить о них нельзя. Запретили органы! Вот ведь как. И мать не знает. Это жена его Марина проговорилась. Они с моей вроде как по-соседски дружат, вот в разговоре и проскользнуло. А вы-то что на этот счет слышали? Было чего или нет?

– Вот пытаемся понять, – заявил Хрусталев. – Я думаю, что нам всем вместе надо добиваться правды. Спасибо, что подсказали, но я про вас никому!.. Я с семьей Баркова переговорю, с адвокатами свяжусь, а потом мы и решим, как будем действовать. Я не прощаюсь с вами, хорошо?

Хрусталев почти бегом направился к такси, поджидавшему его. Антон тоже завел мотор и стал ждать.

Наконец желтая «Волга» тронулась, а в ухе Антона снова раздался голос Олега:

– Борис Моисеевич! Это я, Олег Хрусталев!

Антон невольно шевельнул бровями. Это что же, выходит, он и вправду настоящий Олег Хрусталев? Интересно!

– Борис Моисеевич, у меня убойный материал. И как раз по военной тематике. Это срочно, я прошу вас… Да, через часок буду. Что? Важно, еще как! У нас генералов не каждый день убивают!

– Ничего себе!.. – раздался в ухе Копаева второй мужской голос, наверное, водителя такси. – Вот это да!

«Так!.. Час от часу не легче, – подумал Антон. – Надо было мне пораньше получить информацию о семье убитого генерала. Значит, сынок у него журналист. А не слишком ли в нем профессиональное преобладает над личным? Бред, чушь, но в наше время и не такое встречается. Ладно, посмотрим. А сейчас он наверняка направляется в свою редакцию».

Вечером, спустя часов шесть, Антон ехал через лес и поглядывал на экран своего приемника сигналов. Красная точка замерла где-то метрах в трехстах севернее. Маячок под сиденьем сельского участкового работал прекрасно. Там, где сейчас стоял «уазик», лес изгибался в сторону шоссе большим толстым языком. Перед капотом машины вдруг появилась вполне сносная, хорошо накатанная дорога. Она вела примерно в нужном направлении. Антон свернул налево и прибавил газу. Скоро грунтовка выскочила на опушку и повела его как раз в сторону шоссе.