Кольцо приключений. Книга 7. Кольцо спасения
С помощью колец фараона Эхнатона и его жены Нефертити историк по имени Владимир побывал летчиком французской эскадрильи 1915 года, участвовал в обороне Севастополя вместе с поручиком Толстым, готовил Переяславскую Раду как писарь гетмана Хмельницкого, лечил цесаревича Алексея и беседовал с премьером Столыпиным, жил в скифском племени и был продан в рабство, летал на планету Таркан, встречался с кардиналом Мазарини и возглавлял племя людей каменного века…
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru
Глава 1
Из Калининграда в Москву я летел самолетом.
– У вас есть разрешение на холодное оружие? – грозно спросили меня на досмотре в аэропорту, указывая на видавшую виды бретту.
– Что вы? – деланно удивился я. – Это же сувенирная продукция, как фантастические мечи или самурайские принадлежности. Ими даже хлеб нарезать нельзя.
– В багаж, – распорядился проверяющий. В багаж так в багаж.
На взлете я увидел ферму, где осталась Елизавета, и мысленно помахал ей рукой.
Когда стали разносить кофе и чай, самолет стало потряхивать. Турбулентность. Это уже стало авиационной приметой.
Самолет летит по воздуху точно так же, как и моторная лодка несется по водной поверхности. Когда нет ветра, вода ровная и лодка идет ровно, не шелохнувшись. При небольшом ветре создается рябь и лодку начинает бить днищем о воду, как машину при езде по неровной дороге. При большой волне лодка-самолет старается все время держаться на гребне волны и самолет то подбрасывает вверх, то опускает вниз, и пассажиры боятся упасть вниз. Почему-то в воздухе люди боятся больше, чем на воде, хотя это практически одно и то же: и там, и там под ними среда, которая не является для них средой обитания, если они не рыбы и не птицы.
Последующие двое суток в поезде тоже не вернули меня к действительности. Вокруг была какая-то чужая жизнь. Куда-то спешили и бежали люди, держа в руках сумки, сумочки, барсетки, портфели, кейсы, тележки с поклажей, платформы с грузами… Кто-то делал деньги, кто-то их тратил, кто-то думал, как их сделать, кто-то думал, как их потратить. Вот что объединяет все времена и всех людей в них, наводит хоть какой-то порядок во взаимоотношениях. Деньги. И настоящими хозяевами мира являются не короли и президенты, а банкиры. Короли и президенты могут растоптать банкиров, не без денег банкиров растопчут королей и президентов. Причем топтать будут с большим наслаждением, чем банкиров.
Представьте, если бы не было денег вообще. Все равно нашлись бы какие-то предметы, которые бы стали заменой денег. А если бы таких предметов не было, то человек не додумался бы простого товарообмена, спросите вы? Тогда деньгами станет грубая физическая сила. Сейчас сила служит деньгам, а раньше силе служили все. Нет уж, пусть будет в мире деньги, чем мы будем в услужении горилл.
Так, за философскими рассуждениями я и добрался до дома, где меня ждали. Когда я уходил в путешествие, меня преследовало недопонимание со своей половинкой, которая уезжала жить к маме. Уехала так уехала, мама уже в возрасте и ее нужно проведать.
Каждый человек должен разобраться в себе и решить, что ему нужно. Если кто-то думает, что я буду бегать и суетиться, заваливать букетами цветов, на коленях вымаливать прощение за то, что я не делал, то этот человек глубоко ошибается. Это поняла и моя жена, которая была дома и встретила меня так, как будто никакая черная кошка между нами не пробегала. Хотя, так для сведения, я ужасно люблю черных кошек. Самые умнейшие и преданные существа.
Когда жена в душе увидела шрамы на моем теле, она не сказала ничего, только посмотрела на меня каким-то странно-строгим взглядом, не одобряя мои увлечения и манеру исчезать в никуда на неопределенное время.
– Когда-нибудь ты не сносишь своей головы, – сказала она задумчиво, – если бы я знала, где ты, то я бы меньше волновалась. Каждый раз ты возвращаешься совершенно другой, и я даже не знаю, какого человека я полюбила, и что от него осталось в том, которого я вижу сейчас.
– Я все такой же, – успокоил я ее, – каждый писатель выезжает в творческие командировки, чтобы набраться впечатлений, собраться с мыслями и окунуться в ту среду, о которой он собирается писать. И я уезжаю буквально на два-три дня. Сейчас вот вернулся из Калининграда, буду писать о средневековых приключениях. Когда-нибудь я тебя возьму с собой в командировку, чтобы ты сама посмотрела, что значит погружение в среду.
– Не хочу я ни в какие командировки, – запротестовала жена, – ты мне лучше ответь, что это за шрамы?
– Это не шрамы, – с улыбкой сказал я, – это глубокие царапины, полученные во время конной охоты.
– Не доведет до добра тебя эта охота, – сказала мне жена.
Вообще-то она права. Все, я заканчиваю с путешествиями во времени. Пора остепениться и вообще заняться домом. Вот, краска в ванной потемнела. Нужно подновить косяки, дверь. Правда краска у меня просто масляная, а не синтетическая, сохнуть будет дольше, зато экологически чистый продукт и никаких вредных выделений в атмосферу квартиры.
– Милый, иди сюда, я уже накрыла стол и все приготовила так, как ты любишь, – донесся из залы голос жены.
Вот что значит любящий человек. С сегодняшнего дня я из дома ни ногой. Проснусь, сразу за компьютер и буду описывать все накопившиеся приключения. Не каждому дано такое.
Глава 2
Когда начинаешь новое произведение, то долго думаешь над тем, с какого слова начать его. Традиционное «жили-были» или «жил-был» заезжено до такой степени, что любой прочитавший эти слова сразу думает, читать дальше или не читать, и будет больше склоняться к тому, чтобы не читать. Начать с «однажды»? Но у меня все это было не однажды, и даже не дважды.