–  Стало быть, вы с приказчиком вели торговлю, а этот вот… - Архаров заглянул в бумагу.
– Сказавшийся Фаддеем Крючковым, так?

–  Так, ваше сиятельство!
– подтвердил второй задержанный.
– Крючковы мы, из мещан, пришел баранины во щи взять - хватают, бьют, на Лубянку волокут!

–  Тихо!
– весомо приказал Тимофей и показал кулак.
– Недосуг ваши визги слушать.

–  Давай экстракт, - велел Архаров.

–  Экстракт таков: мясник Семенов утверждает, что пока Крючков ему голову морочил да мясо перебирал, подьячий Овчинников стянул кошель с выручкой и кинулся наутек. Семенов закричал, молодцы кинулись вдогон, успели схватить, а приказчик поймал Крючкова. И тут же всей ордой - на Лубянку.

–  Ты, Семенов, говоришь, что кошель - твой, а ты, Овчинников, что - твоего тестя, - подытожил Архаров.
– Ну, Господи благослови, сейчас правда и выплывет.

Он встал, развязал кошель, сделал два шага - и высыпал серебро с медью в котелок.

–  Степан, помешай палкой, поставь на холод, - велел он Канзафарову.
– Коли это твои, Овчинников, деньги, ничего с водой не сделается. А ты, Семенов, когда торговлю вел, засаленными пальцами за монеты хватался. Стало быть, коли деньги твои - то непременно жир наверх всплывет.

Крючков громко ахнул, подьячий разинул рот, а мясник грохнулся на колени.

–  Батюшка ты наш!
– воскликнул он.
– Как же я сам-то не додумался! Век за тебя Бога молить буду!

–  Моли, да впредь не будь вороной, - сказал ему Архаров.
– Не уходи, пока вода не остынет. Федя, присмотри, чтобы все было честь по чести, а я к его сиятельству.

Выйдя из кабинета, он обнаружил у самых дверей торговку маслом, смиренно стоящую на коленях.

–  Тебе чего, баба?
– спросил он.

–  Тележку, батюшка, твои архаровцы отняли, тележку!

Архаров медленно оглядел стоящих в коридоре подчиненных.

–  Какая такая тележка?

–  Это, ваша милость, Федор Игнатьич взял, чтобы котел с кипятком везти, - объяснил Максимка-попович.

–  Ну так верните.

–  Она в «Татьянке» осталась.

–  Это как?

–  Думали большой котел везти, потом решили, долго ждать, пока закипит, взяли маленький. Чтобы вашу милость ожиданием не утруждать, - сказал ловкий Максимка.

Архаров вздохнул, махнул рукой и пошел прочь. Баба вскочила, побежала следом, едва не кинулась в двери разом с обер-полицмейстером, кто-то успел удержать.

В карете его ждал секретарь Саша Коробов. Когда дверца распахнулась, он с неохотой закрыл толстую книжищу - явно какую-то невразумительную математику.

–  К его сиятельству!
– сказал кучеру Сеньке Архаров.

Тот знал - барин имел в виду московского градоначальника князя Волконского. И, дождавшись, пока Архаров заберется в экипаж, подстегнул лошадей - подстегнул уважительно, просто давая им понять - трогайтесь, милые, спешить некуда, все равно по московским улицам больно не разгонишься.

–  Книгу купил?
– спросил Архаров секретаря.

–  Купил, только не знаю, Николай Петрович, угодил ли, - Саша достал из кожаного кармана на стенке экипажа французский томик.

–  И что же это? Новинка?

–  Сказывали, многие берут. Это «Влюбленный дьявол» господина Казота.

–  Тьфу, не к ночи будь помянут!
– вокликнул Архаров и перекрестился.
– И это ты мне вздумал читать на сон грядущий?

–  Сами же просили книжонку позанимательнее и на французском наречии. А сию многие хвалили.

–  Бог с тобой, рискнем…

Архаров во многих вопросах пренебрегал мнением всего человечества и находил свои пути. Так обстояло дело и с изучением французского языка. Вместо того, чтобы нанять учителя да и твердить вместе с ним вокабулы, Архаров велел Саше купить книгу, чтобы читать ее вслух и тут же переводить на русский. За неимением Саши это мог делать и Клаварош. Способ, конечно, мудреный, но вообразить обер-полицмейстера с тетрадкой, полной неправильных глаголов, и трепещущего перед учительской розгой было бы еще диковиннее.

Взяв из Сашиных рук томик, Архаров посмотрел картинки и несколько удивился, увидев на одной выглядывавшую из разверстого облака верблюжью морду. Похоже, роман и впрямь был занимательный - не то что странствия из постели в постель пригожей поварихи Мартоны, про которую поведал миру господин Чулков.

Когда доехали до Воздвиженки, Саша остался в карете со своей преогромной арифметикой, или что он там читал с упоением, а Архаров с достоинством вошел в сени, где был встречен поклонами княжьей дворни.