Архаров усмехнулся - впору уже определять Марфу в штат полиции и платить ей жалование.

–  К этой вертопрашке я сам поеду, - решил он.
– Может, чего присоветует насчет осведомителей.

–  Уж наверное присоветует, - согласился Шварц.
– Но в одиночку ехать не след.

–  Днем в меня стрелять не осмелятся, - возразил Архаров.

–  В одиночку ехать не след, - спокойно повторил Шварц.
– Коли изволите упереться на своем, я сам возьму извозчика и вслед за вами, сударь, поеду.

–  Леший с тобой, черная душа, возьму Клавароша…

Архаров уже знал про удивительный роман Клавароша с Марфой. И полагал, что обоим будет приятно лишний раз увидеться.

–  Мало. Еще пусть едут Ушаков и Канзафаров, - преспокойно распорядился Шварц. И пошел из кабинета вон - в свой нижний подвал, где наверняка томился в ожидании допроса очередной грешник.

До Зарядья ехать было недалеко, и вскоре Архаров со свитой подкатил к Марфиным воротам.

Очередная взятая на воспитание девчонка откликнулась на крик кучера Сеньки, инвалид Тетеркин отворил ворота, и сани въехали во двор.

Марфа не слишком удивилась, увидев ввалившихся архаровцев.

–  Вы, молодчики, останьтесь внизу, - сказала она им, не выделяя Клавароша среди прочих, - а господина обер-полицмейстера я к себе наверх заберу. Наташка! Сбитенька им приготовь! Да имбиря не пожалей, чтобы продирало! В холод сбитень - лучше всего. Наташка, стягивай с его милости валенки! У меня наверху жарко, взопреет!

Архаров в одних белых чулках прошел по чистейшим тканым половикам, Марфа в мягких домашних туфлях бесшумно поплыла следом. Они поднялись в розовое гнездышко, Архаров был усажен на стул, хозяйка плюхнулась на постель.

–  Приданое перебираешь?
– спросил Архаров, показывая на большой ларец, занимавший чуть ли не половину столика.

–  Коли даже за тебя пойти - и то своим приданым не осрамлю!

Марфа откинула крышку ларца. Архаров заглянул и увидел сваленные как попало украшения.

–  Тут у меня всякого добра полно, - сказала Марфа, - и дешевенькие коральки, и кое-что ценное. Вот, глянь, сударь, такого ты, поди, и при дворе не видывал.

Она выкопала и вытянула жемчужное ожерелье в шесть нитей. Такое украшение, именуемое перло, десятилетиями не выходило из моды и для дамы считалось обязательным даже ежели не носить - то иметь его в хозяйстве. Само по себе Марфино перло было не так чтобы чересчур роскошно, жемчуг - весьма средненький, однако круглая застежка-фермуар была двух вершков в поперечнике.

–  Это что, изумруды?
– спросил Архаров.
– Настоящие, не подделка?

–  То-то и оно, что настоящие. Ты уж поверь, много у меня камушков, а эти милее всех. Как затоскую - достану, погляжу, душа утешится, было, выходит, и у меня в жизни то самое, заветное…

–  Ивана Ивановича подарение?
– догадался Архаров.

–  Его самого…

Не в первый раз Марфа показывала, как тоскует о незабвенном своем первом любовнике, что подобрал ее девчонкой, сделал подругой, замуж выдал с хорошим приданым, а сам рухнул с высот, куда забрался хитроумным манером, да и покатил в Сибирь - на вечную каторгу.

–  Что ж не носишь?

–  А фермуар из моды вышел. Такие при покойной государыне Лизавете щеголихи носили, да только помельче, камушки помутнее. Да и некуда - ко двору меня что-то не зовут.

Архаров потрогал пальцем фермуар. Тяжелая была вещица, да и изумруды прекрасные, сочного цвета, без пятнышек и трещин…

–  Так можно же модную вещицу с этими камушками смастерить.

–  Модную - не хочу. Уж не то будет.

–  Ювелирам разве камни продать? Дадут немало.

–  И куда мне те деньги?

–  Замуж выйдешь… - начал было Архаров, но Марфа прямо руками замахала:

–  Да ни за какие коврижки!

–  А что?

–  А то! Повенчают - вот тебе, скажут, муж, на него и любуйся. А теперь все мужики - мои! Не-е… против моего Ивана Иваныча мне мужа не сыскать…

–  Так уж был хорош?

Вошла Наташка, поставила на стол поднос с горячим сбитнем, с тарелкой маковников, с тарелкой постных сухариков, и, пятясь, вышла.

–  Вся Москва ему первая кланялась. Видел бы ты, что у него в дому делалось - дом-то у нас в Зарядье поставил, до чумы тут многие строились. Я, уже замужем бывши, приходила - у него там под стеклом ананасы росли! Бильярдная была целый дворец. А домой он меня отправлял в своей карете. Ехать-то - быстрее задворками добежать. А я развалюсь на соболях - карета вся изнутри соболями обита была, - да и еду барыней!

–  И что муж?
– не удержался от вопроса Архаров.
– Так и терпел? Ни разу за косы не оттаскал?

–  А мне смирного нашли!
– расхохоталась она.
– Детина с оглоблю, а замахнешься половником - отшатывается! Нет, сударь, фермуар этот со мной и в могилу положат. Буду там лежать да Ванюшу своего вспоминать. Да ты что, свататься ко мне, что ли, приехал? Ведь непременно по делу!

–  По делу, Марфа Ивановна, - согласился Архаров.
– Сама видишь, что на Москве деется.

–  Да уж вижу…