– Понял… Так это что – меня сотрут?

В Андреевом голосе Ире послышалась надежда.

– Я думаю, сотрут. На кой ты теперь нужен, если твоя проблема решилась? Только главное – чтобы ты все забыл. Ну… Удачи!

Она повернулась и пошла прочь.

Андрей догнал ее, когда она, зайдя за угол, звонила Серому, чтобы доложить – обошлось без слез и воплей.

– Чего тебе еще? – спросила Ира, не отнимая трубки от уха.

Мальчик не ответил.

– На второй урок опоздаешь, – предупредила она.

– Хрен с ним, – неожиданно залихватски ответил Андрей.

– Куда опоздаю? – спросил в трубке озадаченный Серый.

Андрей смотрел так, что было ясно – отдался весь, душой и телом, готов исполнить все, что велят, и больше всего на свете боялся минуту назад, что изумительная женщина, боец Управы, исчезла из его жизни навеки…

– Никуда… Слушай, Серый…

– Ну?

– Ты будешь смеяться – нас теперь не двое, а трое!..

– Вот если бы покурить… – мечтательно произнес Витя Марчук.

– Покурить, как же… – буркнул Леша Валевский.

– Кэмелюшечку… – и Гошка Яружный вздохнул.

– С куревом завязали, – подвел итог Нартов.

Мы впятером стояли на паперти, наслаждаясь свежим, но при этом теплым ночным ветерком. Прочие тоже, выйдя из храма, стояли группами, тихонько разговаривали. Я не знаю, как ведут себя солдаты, которым завтра воевать, но именно такое ощущение возникло – перед боем…

– Ты, главное, не насилуй себя. Потом все понемногу поймешь, – учил Нартова Марчук. – Я тоже, когда сюда пришел, чуть всю церковь по кирпичику не разнес. Медведем ревел: «За что-о-о?!» Отца Иоанна, думал, убью. Даниила таким словом назвал – самому теперь стыдно…

– Которого Даниила? – спросил Нартов.

– Того, усатого, самого старшего.

– Он только на вид самый старший, – поправил Леша Валевский. – Там есть другой Даниил, курчавый, нос как у чечена, так он самый старший.

– Как они вместе заседать-то будут? – недоумевал Нартов. – Двенадцать, и все – Даниилы… И как они будут судить? Черные и белые шары кидать?

– Как они будут судить – не наше дело, – оборвал Марчук. – Наше дело – разобраться и доложить. Ага, за нами…

Из храма вышел Даниил, но не новоокрещенный, а другой – невысокий, худощавый, с каким-то блеклым и маловыразительным лицом, с седым ежиком. Я, профессиональный свидетель, и то не сразу бы нашла слова, чтобы описать его, – вот только выпуклые темные глаза были как-то слишком близко посажены. Возраст его по человеческим меркам соответствовал примерно сорока годам.

– Вы, поди, ничего не поняли, – сразу приступил он к делу. – Садитесь. Вы тут новенькие, светлейший Михаил послал меня растолковать и ответить на вопросы. Вы ведь слышали – все беспокоятся из-за сдвига Грани. А что такое – в храме спросить не могли.

– Субординация же, – сказал Нартов и покосился на меня.

Мы сели на затянутые сырым мхом камни, Даниил – посередке, мы пятеро – справа и слева.

– Есть Грань. Это очень странная штука, – совсем по-простому начал он. – Вот, допустим, лежят рядом белое и черное. Грань видна всякому. Но если посмотреть на нее в микроскоп, то и окажется, что она – не прямая и безупречная линия. Где-то черное налезает на белое, где-то белое просочилось в черное. А допустим, у вас есть микроскоп, который видит атомы. Тут уже вообще непонятно.Ткни тончайшей иголкой в предметное стекло – и все равно неизвестно, в белое ты попал или в черное.

Мы покивали – до сих пор все было вразумительно.

– Знаете даосский знак? Две рыбки – Ян и Инь?

Слышать это от христианского ангела, или кем сделался после крещения этот Даниил, было странно, и мы переглянулись.

– Даосы имели в виду, что нет четкой границы между светом и тьмой, в каждом потоке света содержится частица тьмы, и в каждом море тьмы должен быть островок света, – продолжал, как бы не замечая нашего удивления, Даниил. – В сущности, так оно и есть, иначе было бы невозможно прощение…

Мы опять переглянулись, не находя связи, и опять он не придал этому значения.

– Так вот, если смотреть издали или сверху – то вдоль Грани словно катится клубок, в котором не поймешь, каких нитей больше, черных или белых. Из-за него Грань смещается, и что скверно – смещается в нашу сторону. Уничтожить этот клубок несложно – у Господа есть над Гранью два меча, которые разрубят любой клубок. Но нам запрещено пускать их в ход только потому, что Грань не на месте. Клубок нужно распутать, вытянуть из него все белые ниточки и посмотреть, что из этого получится.

– Это что-то опасное? – спросил Нартов. – Если вызвали нас…

Он ненавязчиво намекнул, что профессионалов такого класса не стоило беспокоить из-за мелочей.

– Если бы оно представляло решительную и стремительную угрозу, то мечи были бы пущены в дело сразу, и не нами. Пока оно лишь нарушило временное и довольно хрупкое равновесие. Архангелам предписана в первую очередь осторожность. А до нас доходит уже требование осторожности в четвертой степени. И к тому же у нас неразбериха из-за справедливости. Ну да! – в отчаянии воскликнул Даниил. – Этого так просто не понять! Вед те, по ту сторону Грани, тоже твердят, будто они защищают справедливость! И по форме они во многих случаях правы. Тем более теперь…