Шрифт:
Светлой памяти мамы
Часть I
1.
Последний снег, как первый снег В моих ладонях быстро тает. О, как бессилье угнетает, И в пустоту все тот же бег. И ветер воет неспроста, И шепчет: «Скоро все разрушу». Мою оплакивает душу Зимы недолгой красота. А я над строчками дрожу — Меня пронзает странный холод… И звездный мир тоской расколот, Которой вечно дорожу. Уж нет меня, лишь силуэт, Что соткан вновь тончайшим мраком, Все ждет надежды смутной знака, И бредит, будто он поэт… 2.
Новогодних миров первозданная вата. Белоснежных созвездий блестящая пыль. И судьба чуть горчит, как всегда грустновата, Виновато проходит сквозь небыль и быль. Вновь тончайшее кружево вечных полотен, Что чарующе светят в ночных небесах. Этот сказочный воздух мистически плотен Воплощается в странных, в забытых словах. Я клянусь своей кровью мятежной, холодной, Отрешенно смотря на земные дела, О душа, ты когда-нибудь станешь свободной, И пройдешь безнадежной мечты зеркала. 3.
В синем небе — белая Луна, В дальнем небе — благостный покой. А вокруг — дурная ложь видна, Что слегка приправлена тоской. А кругом так много горьких слез, Тишины и вечной суеты, И давным-давно забытых грез, Что легли на пыльные листы. И весна среди добра и зла Подступает к горлу, сердце жжет… Только лишь задумчивая мгла От распада душу бережет. Есть в запасе пара горьких фраз, Есть мечты трагический нырок В пустоту твоих бездонных глаз, В бесконечный космос снов и строк. 4.
Лживая весна наводит тени, Разливая мутных дней винцо, И потусторонний блеск мгновений Озаряет бледное лицо. Увлекаясь призрачным простором, Отправляя судеб поезда, Все глядит, с печалью и укором, В сердце потемневшая звезда. Кто-то бредом слов латает раны, Растворяя жизнь твою в глуши, Опуская легких снов туманы В закоулки проклятой души. 5.
Карусель для больного ума — Безнадежные серые дни, А лекарство — холодная тьма, Ты в нее не спеша загляни — И тебя поглощает она, Чуть колеблясь, спокойно дыша… Неизменно, навек влюблена В беспредельность ночную душа. 6.
О чем тишина и весна вопрошают Никто не поймет и никто не узнает. Но запах сирени меня удушает. И кто-то далекий меня вспоминает. Судьба на мгновения боли разбита. В весеннем цветеньи безумие тает. И мчится планета по темным орбитам, И в темную вечность свою улетает. И все это было, и звезды, и строки. И яростный взгляд и пред смертью смиренье… И мы, как всегда, навсегда одиноки… Преследует души кошмар повторенья… 7.
Печаль классически — проста, Надменен ход чеканных строк. И ледяная пустота — Души трагический исток. Пустыня жизни широка, Спокойно бьется сердце в ней. И утомительно-легка Больная вязь текучих дней. Как развлеченье для ума Далеких бездн лихой призыв. Да снов космическая тьма Что у дверей стоит, застыв. Напрасно мечется судьба И прячет горечь по углам. Ее высокая мольба: Мечта с бедой напополам. 8.
Горечи приливы и отливы, Странная отрада, благодать. Не понять мертвы мы или живы, Что еще сейчас мы можем ждать? Все туманно, ну а жизнь — на сломе, Вот она глубинная тоска! Вон душа, что в странной полудреме, Провожает темные века. Трудно сознавать свою причастность К хаосу, что растворен везде, Ощущать трагическую ясность, Кланяясь убийственной звезде. 9.
Закрой глаза, хотя б на миг, И вновь представь себе, Что ты, достав одну из книг, Читаешь о судьбе. О том, что будет все равно, Как ты ни поступи… Лишь пей усталости вино, И дни не торопи. За окнами полночный час, Хрустальная Луна Скользит, едва касаясь глаз, Сюрпризами полна. Плетет сознанье кружева, Мешает все подряд. И вьются легкие слова, И источают яд. Реальность рвется на куски, Ломается в руках. Далекий, звездный блеск тоски — Больной души размах. Над томиком судьбы усни, И обо всем забудь… Сквозь неизбежность протяни Свой невозможный путь.