Тэд оторвал лист и отошел в сторону, грациозно помахивая, чтобы Рози заняла его место. Она встала на его место с решительно застывшей улыбкой. Тэд прикалывал рисунок со своим изображением к заднику сцены, а Жизель снова рисовала. И на этот раз сходство было поразительным, хотя в большей степени проявилось сходство с обезьяной. Тэд чувствовал, что Рози не зря отказалась надевать это платье. Несмотря на это, смех публики подействовал на Рози, едва не испортив ее профессиональную гримасу.

— А теперь я приглашаю кого-нибудь из зала, — провозгласил Тэд.

Первым откликнулся Джо Диндел. Массивный и сильный, он поднялся на сцену и принял у мольберта одну из своих великолепных поз в стиле Эла Манифико. Тэд продолжал болтать, пока Жизель рисовала. Она не нуждалась в уговорах. Как только один лист отрывали, она начинала следующий, как будто чистая бумага была призывом рисовать в промежутках между клиентами. Раз или два Тэд давал ей закончить, демонстрируя, что она могла рисовать не только то, что видела, но и повторять по памяти. К концу представления сцена была украшена портретами всех присутствующих, которые собрались вокруг Тэда, пожимая ему руку, предсказывая потрясающий успех и разглядывая Жизель так, как будто они еще сомневались в увиденном. Единственная, кто держалась немного в стороне во время последовавшего торжества, была Рози. Она сидела, отпивая из своего бокала, и говорила очень мало. Время от времени она хмуро и испытующе поглядывала на поглощенную собой Жизель.

Рози не могла понять, потому ли ей не нравится Жизель, что она была неестественна, или потому, что она была слишком естественна. И то и другое, по ее мнению, было достаточной причиной для неприязни. Жизель была аномальной, странной, и было естественно так относиться к чему-то странному, исключая таких, как Перл, которых хорошо все знали. С другой стороны, некоторые откровенности, которые обычны скажем, у собак, вызывают замешательство, если они касаются созданий, особенно созданий женского пола, которых провидение удостоило участи быть пародией на божественную форму. К тому же еще и поведение Жизель. Это правда, что обезьяны часто хихикают, и верно, что, по закону вероятности, эти смешки могут быть не ко времени, но все же…

И все равно Жизель стала третьим обитателем трейлера.

— Она принесет нам тысячи фунтов, а это значит, что она и для других, стоит таких денег, — говорил Тэд. — Мы не можем допустить, чтобы ее у нас увели. И не можем допустить, чтобы она заболела. Обезьянам нужно жить в тепле.

Это было бесспорным, и Жизель осталась.

Начиная с первого представления у Тэда ни разу не возникло сомнений в успехе. Он поднял цену билетов с одного шиллинга до полутора, а затем и до двух, а стоимость рисунка Жизели — от полукроны до пяти шиллингов, причем число зрителей не уменьшалось. Он начал переговоры относительно шатра большего размера.

Рози терпела свое положение служанки всего одну неделю, а затем забастовала. Публика смеялась каждому из рисунков Жизель, но чувствительный слух Рози отмечал разницу, когда они видели ее портрет. Это ее мучило.

— Она каждый раз рисует меня все более похожей на обезьяну. Она это делает намеренно, — говорила Рози. — Я не буду там стоять, если обезьяна ставит меня в глупое положение.

— Дорогая, это просто игра воображения. Все ее рисунки сделаны по-обезьяньи — в конце концов, это ведь естественно, — уговаривал жену Тэд.

— Но больше всего похожи на обезьяну мои портреты.

— Ну не упрямься, дорогая. Какое вообще это может иметь значение?

— Значит, тебе все равно, если над твоей женой потешается обезьяна?

— Но это же смешно, Рози. Ты к этому привыкнешь. Она в самом деле такая дружелюбная милашка.

— Только не для меня. Она все время наблюдает и шпионит за мной.

— Ну, дорогая, будет тебе…

— Что бы ты ни говорил, она точно шпионит за мной. Сидит и смотрит. И хихикает. Пусть живет в трейлере, я должна с этим смириться, но участвовать в представлении я не буду. Ты можешь это делать и без меня. Если тебе кто-то нужен, возьми Айрин из группы «Оп-ля».

Тэд был искренне расстроен — больше ухудшением отношений, чем неудачей номера. Было ясно — что-то произошло между ними с тех пор, как появилась Жизель. Они с Рози всегда так хорошо ладили вдвоем. Он хотел, чтобы у нее было больше удовольствий и благ, чем мог обеспечить доход от Стимулятора доктора Стивена, а теперь, когда появилась такая хорошая возможность, вместе с ней пришел и разлад. Получив такую ценность, как Жизель, было просто необходимо использовать ее должным образом. Рози прекрасно знала об этом, но ведь у женщин бывают такие странные идеи…

И тут ему тоже в голову пришла идея. Он осторожно проверил, не шьет ли Рози детскую одежду. Оказалось — нет.

Дело процветало. Представление Тэда пользовалось популярностью и хорошо рекламировалось. Жизель также преуспевала и хорошо устроилась на новом месте. Она предпочитала левое плечо Тэда в качестве любимого места для сидения, что было, конечно, довольно лестно и имело большое значение для рекламы. Но домашние дела развивались в другом направлении. В течение дня Рози совсем не было видно. Казалось, что она все время помогала по хозяйству или пила чай в каком-то другом фургоне. Если Тэду нужно было уехать по делу, приходилось запирать Жизель в трейлере одну, тогда как и ее безопасность, и ее здоровье требовали, чтобы за ней кто-нибудь присматривал. Но его единственная просьба об этом вызвала у Рози такой решительный отпор, что он не хотел ее повторять. Ночью Рози делала все возможное, чтобы полностью игнорировать Жизель. Обезьяна отвечала плохим настроением, которое время от времени переходило в хихиканье. В такие моменты Рози отбрасывала безразличие и гневно смотрела на Жизель. Она говорила, что, по ее мнению, львы куда более приветливы. Но сама Рози стала гораздо менее приветливой, чем была до этого. Тэд видел ее равнодушие и ревность, которых раньше не замечал, и был озадачен: деньги, которые они теперь получали, не снимали проблемы…