Майор злобно крякнул и еще раз оглядел раскиданные в изобилии улики.

— Объясняю, — процедил он. — Проверка из прокуратуры. Выявляют трудоголиков среди сотрудников МВД. Установка была — не больше пятнадцати задержаний в сутки. А ты у нас шестнадцатый получаешься. Короче, чтобы про вчерашнее — никому ни слова!

Известно, что с возрастом головной мозг человека несколько усыхает, однако — согласно данным американских ученых из Психиатрического центра имени Генри Форда — у представителей сильного пола этот процесс идет значительно быстрее, чем у женщин. Особенно резко уменьшаются в объеме определенные части мозга у мужчин старше 65 лет… Причем деградируют прежде всего те отделы, что отвечают за мышление, память и планирование собственных действий! По мнению исследователей, сей факт объясняет, почему стареющие мужчины гораздо чаще страдают от болезни Альцхаймера (а попросту говоря, впадают в маразм), нежели их пожилые ровесницы.

Для соглядатаев с фото- и видеокамерами наступает тяжелая жизнь: новый детектор без труда определит их присутствие на расстоянии до 4 км! Это небольшое устройство, которое можно носить в кармане, работает на манер радиолокатора, излучая лазерный луч: лишь только этот луч наткнется на объектив и отразится от него, как моментально сработает сигнал тревоги. В городе, разумеется, от такого детектора мало проку (там он, скорее всего, будет сигналить беспрерывно), а вот на уединенном пляже или в загородном поместье, где знаменитости любят расслабляться, — в самый раз.

Речь идет о создании искусственной ретины (сетчатки), которая подарит слепым возможность различать контуры и краски, а следовательно, ориентироваться в пространстве. И вот уже близится к успешному концу проект SUB-RET, чья главная задача — заменить дефектные зрительные клетки искусным электронным протезом! Как это делается? А вот так… Непосредственно под сетчатку вживляется чип с миниатюрными фотодиодами, которые действуют как солярные элементы, т. е. вырабатывают электрический ток под воздействием света. Электроток раздражает соседние нервные клетки, которые сразу же посылают сигналы зрительному нерву, и поступившая визуальная информация передается в головной мозг человека. Решение, заметим, простое и элегантное: поскольку используются естественные свойства человеческого глаза, то во внешних системах обработки изображения просто нет нужды! Конечно, чтобы фотодиоды давали ток, требуется довольно много света, так что искусственная ретина будет функционировать оптимально лишь в яркие, солнечные дни… Однако беда эта вполне поправима, если имеется дополнительный источник освещения: к примеру, слепой может носить очки со встроенным инфракрасным излучателем.

Покамест SUB-RET-имплант опробован лишь на кроликах, крысах и свиньях, но по расчетам координатора проекта — профессора Эберхарта Цреннера из офтальмологической клиники при Тюбингенском университете — уже летом будущего года электронные протезы будут имплантированы первым незрячим пациентам.

Перрон был пуст.

Я постоял немного на цветном бетоне, глядя на вагончик монора. Медленно сошлись прозрачные створки двери, вагон качнулся, приподнялся над рельсом и ровно пошел вперед. Пустой вагон, уходящий с пустого вокзала.

А чего я еще, собственно говоря, жду? Ночь. Нормальные люди давным-давно спят.

Я двинулся по перрону, стараясь наступать лишь на оранжевые пятна. Цветной бетон вошел в моду лет пять назад, и у мальчишек сразу появилась игра — ходить по нему, наступая лишь на один цвет. Достаточно сложно, между прочим. Приходится то семенить, то прыгать, то идти на цыпочках, опираясь на крошечные пятнышки выбранного цвета.

Сейчас оранжевая дорожка вела меня вдоль длинной шеренги торговых автоматов. Чувствуя мое приближение, они включали рекламу, и я шел сквозь строй довольных, веселых, пьющих колу, жующих горячие бутерброды, моющих волосы шампунем от перхоти, слушающих исключительно «Трек», курящих безникотиновые сигареты людей. Я даже посмотрел, не удастся ли пройти к автоматам и взять баночку колы. Но оранжевых пятен между мной и колой не было. Я двинулся дальше — вдоль жизнерадостно клацающей дверями стены вокзальчика, мимо информ-терминалов, телефонов, мимо пологих спусков с перрона, ведущих к городку. Судя по надписи над вокзалом, почему-то не светящейся, незаметной, город назывался Веллесберг. Я, в общем-то, ехал в городок китайских переселенцев И Пин, но за пять часов монор надоел мне до одури.

Оранжевые пятна перешли в оранжевые брызги, а затем — в редкие островки оранжевого цвета. Но пути с перрона все не было. Я шел и шел вдоль тускло-серого рельса, увлекшись игрой и не заметив, что на перроне я не один.

— По оранжевым вниз не сойдешь, — послышалось из-за спины.

Я обернулся. В стене вокзала была глубокая ниша с широкой скамейкой. На ней и сидел говоривший — судя по голосу, мальчишка моего возраста. Впрочем, взрослого я почувствовал бы по запаху, еще только выходя из вагона. Взрослые пахнут сильно, в отличие от детей.

— Уверен? — поинтересовался я.

— Абсолютно.

По-русски он говорил совсем чисто. Ничего удивительного, летом здесь отдыхает много наших.

Пожав плечами, я сказал:

— Меняю цвет на красный.

Это уже как бы не совсем чистая победа — поменять цвет. Но на соседний по спектру — можно. Я шагнул на алую кляксу.

— По красным не выйдешь, — словно бы с удовольствием сказал мальчишка. — Ни один цвет не дает выхода. Если играешь честно — не выйти. Это специально, чтобы дети не тусовались возле путей. Так-то, дружок.