— Как... особое оружие тельциан? — спросил Майк.

— Да ни при чем тут тельциане! Наши мозги подвергли обработке, запрограммировали стрелять во все, что движется, как только сержант произнесет ключевую фразу. Когда люди пришли в себя потом, они не смогли вынести воспоминаний. Как они крошили тельциан.— Я потряс головой. Наркотик что-то сильно стал на меня действовать.

— Слушайте, я ужасно извиняюсь.— С некоторым трудом я поднялся на ноги,— Я уже почти двадцать...

— Ну конечно же, Уильям.— Мама взяла меня под локоть и провела в спальню, пообещав разбудить вовремя, чтобы мы успели на вечернее празднество. Кровать была чересчур удобной, но я мог бы заснуть, даже прислонившись к обхватистому дереву.

Усталость плюс «трава» и множество впечатлений: в результате маме пришлось брызгать мне в лицо холодной водой, иначе просыпаться я не хотел. Потом мы подошли к стенному шкафу, и мама выбрала мне подходящее для официального приема обмундирование. Я предпочел кирпично-красное одеяние — серо-голубой цвет показался мне несколько франтоватым,— принял душ и побрился. От косметики я отказался (Майк уже накрасился и предлагал мне свою помощь), вооружился листком с инструкциями, как найти Генеральную Ассамблею, и отправился в путь.

Я дважды терял направление, но, к счастью, у них на каждом перекрестке коридоров имелись миниатюрные компьютеры, дававшие указания для потерявшихся, на четырнадцати языках.

Мужская мода, как я заметил, явно начала обращаться к прошлому. От талии и выше все еще было не так плохо — облегающая блуза с высоким воротником и небольшая шапочка, но ниже шел широкий, сверкающий и совершенно бесполезный пояс, на котором болтался украшенный драгоценными камнями кинжал, пригодный разве что для распечатки конвертов, потом панталоны, ниспадавшие широкими складками и заправленные в сияющие сапоги из пластика, на высоких каблуках и доходящие до колен. Добавьте шляпу с пером — и Шекспир с дорогой душой взял бы вас статистом в свой «Глобус».

Женщинам было легче. Я встретил Мэригей у входа в холл Генеральной Ассамблеи.

— Уильям, мне кажется, что на мне совсем ничего нет,

— Смотрится неплохо, впрочем. Ничего не поделаешь, мода есть мода.— Большинство молодых женщин, встретившихся мне на пути к Ассамблее, были одеты аналогичным образом: нечто очень похожее на обыкновенную сорочку с обширными прямоугольными вырезами по бокам. Вырезы начинались у подмышек, а заканчивались там, где у вас сам собой вырывался возглас «Гм!». Наряд требовал от хозяйки большой сдержанности в движениях и не меньшей веры в силу статического электричества.

— Ты уже видел зал? — спросила Мэригей и взяла меня под руку.— Пойдем, конкистадор.

Мы пошли сквозь автоматические двери, и я тут же остановился, пораженный. Холл был таким огромным, что можно было подумать, что находишься где-то снаружи.

Пол представлял собой круг около ста метров в диаметре, стены уходили на высоту шестнадцати или семнадцати метров, вместо потолка был прозрачный купол — я припомнил, что видел этот купол во время посадки,— сквозь который видны были языки и спирали серого снега, несущегося по ветру. Стены покрывала мозаика — тысячи фигурок представляли в хронологическом порядке историю достижений человека. Не знаю, сколько времени я так простоял.

Пройдя через холл, мы присоединились к компании наших ребят — отважные ветераны угощались кофе. Кофе был синтетический, но все равно лучше, чем соя. К великому моему разочарованию, оказалось, что табак на Земле теперь почти не выращивают, а в некоторых странах его даже запретили — дабы сохранить пригодную для обработки почву. Поэтому то, что можно было достать, стоило ужасно дорого, и качество оставляло желать лучшего — это в основном был самосад, его выводили любители где-нибудь в балконных ящиках или на крохотных двориках. Единственный хороший табак привозили с Луны, и цены были буквально астрономические.

Зато вдоволь было дешевой марихуаны. В некоторых странах, например в США, ее вообще можно было получить бесплатно. Производилась и распределялась правительством.

Я предложил Мэригей сигарету с «травой», но она отказалась:

— Придется привыкать постепенно, я уже попробовала одну, она меня чуть не «выключила».

— Со мной то же самое.

Пожилой мужчина в форме вошел в наш уголок, грудь мундира украшал настоящий винегрет из наградных планок, плечи его были отягощены пятью звездочками каждое. Он благожелательно нам улыбнулся, когда почти половина людей вскочила на ноги. Я же остался сидеть, чувствуя себя в решающей мере штатским.

— Добрый вечер, добрый вечер,— сказал он, жестом приглашая садиться.— Рад видеть вас. В столь многочисленном составе.

— Многочисленном? Едва половина от начального нашего отряда.

— Я — генерал Джери Манкер, начальник кадрового отдела ИСООН. Через несколько минут мы отправимся вот туда,— он кивнул в сторону зала Ассамблеи,— для проведения небольшой церемонии. Потом вы будете свободны, вы заслужили отдых. Познакомьтесь с миром, побездельничайте пару месяцев. Все, что угодно. Только держитесь подальше от репортеров.