Шрифт:
– Но, как выяснилось, в гениальную программу мониторинга циклов, созданную нашим не менее гениальным аналитиком, – от язвительности в голосе шефа зазвенел воздух, – закралась маленькая ошибка. Точнее, её сделал Барабашкин. Вместо продолжительности цикла для этого прохода в триста шестьдесят пять дней он ввёл просто один год и не учёл, что некоторые года бывают високосными… Как этот.
– Осада Трои началась на день раньше. Вчера, – мгновенно сориентировался Илья и встревоженно уставился на шефа. – И что? Много уже успело пройти?
– Только один.
И зачем его вытащили из постели? Илья непонимающе уставился на Папыча, но поостерегся задавать вопросы.
– Поедешь к Шушмору, скопируешь записи и привезёшь сюда.
– А там же сейчас техники, неужели они не могут?..
– Могут, конечно, я просто решил устроить тебе увеселительную прогулку на свежем воздухе, – мягкое ехидство в голосе шефа было почти незаметным. Потом он посерьёзнел: – Все на той стороне, с ними связи нет. А время не ждёт. Да, и Тараса заодно забери, с ним сейчас заниматься некому.
Илья замялся.– Ну?
– Э-э… Мне одному до этого прохода добираться ещё не приходилось.
– И что? Предлагаешь отвести тебя туда за ручку?
– Да нет, – под стать начальнику отозвался Илья, – Просто хотел спросить, нужен ли вам Аркаша для дальнейшей порки, или я могу попросить его настроить мне навигатор на Шушморское капище.
– Барабашкин, – негромко позвал Папыч, и белобрысая голова мгновенно показалась в стеклянных дверях, – Весь твой, – кивнул шеф Илье и, сдвинув брови к переносице, сурово добавил: – И попробуйте только привезти мне плохие новости!
От последних слов стажер поёжился. Илья отвернулся, пряча улыбку – сам он когда-то реагировал так же. Пока не начал распознавать, когда Папыч шутит. Но учить этому Тараса он не будет – такие знания положено приобретать самостоятельно.
* * * До Шатуры дорога была приличной, до Воймежного – терпимой, до Пустоши – так себе. А вот за Пустошью по Шатурским болотам ползли со скоростью пешехода. В общей сложности – почти четыре часа. Не так уж плохо, особенно с учетом того, что последний час ушел на жалкие пятнадцать километров от берега речки Шушморы до официально так и не найденного древнего капища, затерянного в нехоженой чаще приклязьменских болотистых лесов. Когда за стволами огромных осин показалось выложенное из крупных камней гладкое полушарие – метра под три высотой и метров шести в диаметр, знаменитое и таинственное Шушморское капище, Илья качнул головой. Он уже не раз собирался и постоянно забывал спросить, что же представляет собой каменная полусфера на самом деле. Таинственный мегалит – российский брат Стоунхенджа, древнее святилище змеиному богу, которому поклонялись предки-славяне три тысячи лет назад, или все-таки просто гигантский межевой знак, который возвели на границе Московской и Владимирской губерний после того, как почти три века назад в этом районе проложили Коломенский тракт? Проход находился у одного из окружавших капище останков каменных столбов. Неподалеку стояла "Газель". Ни техников, ни Петровичей. Значит, они всё ещё на той стороне.– Это вот тут проход, да? – глаза Тараса заблестели.
Илья улыбнулся про себя, увидев восторг во взгляде стажёра. Ещё свежи были собственные воспоминания о том, когда всё это вдруг вошло в его жизнь: "Бастион", проходы, конквесторы – невероятные, фантастические вещи, ставшие реальностью. Проходы в прошлое, чаще всего расположенные в аномальных зонах или "блудных местах"; именно из-за проходов, из-за побочных эффектов их присутствия то или иное место начинали считать аномальным. Конквесторы – люди, всё знающие о проходах и возвращающие обратно случайно попавших туда людей. "Бастион" – организация конквесторов; как и следовало из названия, она служила своего рода оборонным укреплением истории, охраняла её ключевые события от попадавших в проходы людей, которые могли случайно повлиять на их исход.
– Илья, а можно мне посмотреть?
Этого вопроса стоило ждать.– Нет.
– Всего на секундочку!
– Нет. Во-первых, ты не прошел необходимую подготовку. Во-вторых, первое время тебе полагается проходить только под присмотром конквестора.
– А ты разве не конквестор?
– А я тебя сюда разве на экскурсию привёз?
Стажёр всё понял и замолчал. Илья снял спрятанную на стволе мохнатой ели камеру наблюдения, попутно отметив, что зарядное устройство почти на исходе, подключил её к ноутбуку и начал просматривать запись. Кто же, интересно, прошёл?
От монитора его оторвал раздавшийся несколько минут спустя шум. Илья поднял голову и увидел, как из прохода около полуразрушенной колонны появился Тарас – взъерошенный и почему-то согнувшийся в три погибели. Через секунду стало ясно почему: его руки были заломлены за спину и, похоже, тот, кто выводил стажера, не очень-то с ним церемонился.
Хотя с момента знакомства прошло уже немало времени, Илья по-прежнему с большим трудом различал братьев-близнецов Петровичей. Худощавые, черноволосые, смуглые, с белозубыми улыбками, хищными, резкими чертами лица и выразительными глазами, такими насыщенно карими, что они казались черными, Петровичи напоминали выходцев из южных стран Средиземноморья. Отличить их друг от друга по внешности не представлялось возможным, и с уверенностью определить, кто из них кто, Илья мог исключительно по манере общения. Вот и сейчас, только после того, как одетый в широкий хитон до колен и грубый шерстяной плащ мужчина, крепко толкнув Тараса, коротко поинтересовался: "Какого чёрта?", Илья понял, что перед ним Василий. Не Вася, не Васька, не Васёк, а Василий – серьёзного и молчаливого Петровича называли только так.
Илья покосился на растянувшегося на снегу Тараса, который отчаянно старался придать лицу виноватое выражение, и пояснил:
– Наш новый стажёр.
– И почему ты позволил неподготовленному человеку свободно разгуливать по проходам?
– Я отвлёкся, – вздохнул, признаваясь, Илья.
Василий перевел взгляд на сконфуженного парня, протянул ему руку, рывком поставил на ноги и, продолжая крепко сжимать его ладонь – похоже, весьма крепко, судя по тому, как поморщился Тарас, мрачно предупредил: