Наташа молча села.

– Знаешь, я где-то слышала, что в жизни одного человека по-настоящему сильно могут любить лишь один раз. И великое счастье, чтобы этот раз оказался тем самым, что называется взаимным, - задумчиво проговорила Катя.

– То есть, ты хочешь сказать, что, если меня уже кто-то уже когда-то любил, то больше уже никто не будет?
– Спросила Наташа.

– Ну, приблизительно так.
– Катя вздохнула.
– Только тебя-то любит Васька.

– Только я, как ты сказала, ушами прохлопала.

– Да нет, почему.

– Да ведь жена у него, сын.

– Ну…- протянула Катя.
– Разводами нынче никого не удивишь.

– Тебя не поймешь, - недовольно поморщилась Наташа.
– То кричишь «уезжай, семью разобьешь», то о разводе говоришь. И вообще, развод - это большая трагедия. Мне Сережка рассказывал, как мучительно понимать, что твой отец живет в другой семье, у него другие дети, а ты, твоя мама, это только бывшая семья. Каково это, осознавать себя бывшим ребенком. Это несправедливо в высшей степени.

– Да, - согласилась Катя.
– А то, что Васька женился без любви, это, по-твоему, справедливо? Или справедливо, что человек может полюбить кого-то, кто будет насмехаться над ним?

Наташа поднялась и медленно пошла к выходу.

– Не могу говорить об этом, - сказала она уже у порога.
– Бред какой-то.

А Вася продолжал метаться по деревне. Встреча с Наташей только усугубила его незаживающую рану, обострила боль. Но он мучился не столько от безответности, сколько оттого, что никак не мог решиться рассказать Наташе о своих чувствах. Как будто что-то сковывало его, как только он пытался заговорить об этом. И кроме того его мучила жалость к жене. Он понимал теперь, какую ошибку сделал, женившись на Ирине, пугало то, что теперь он понял, что жить с ней не будет. И отцовские чувства не сдержат его, видимо, правы те, которые утверждают, что ребенок должен быть от любимого человека. Вася относился к своему сыну отчужденно. Он как будто просто понимал, что его положено любить, и любил его только умом. Сердце его было полностью парализовано Наташей, так, что больше уже никому не находилось места в нем.

В таком состоянии Вася находился уже несколько дней. Ирина не выдержала первая, и заговорила с ним.

– Что ты как пришибленный ходишь?
– Спросила она как-то утром.

Вася только, молча, посмотрел на нее, и продолжал заниматься своим делом: чтобы отвлечься, он собирался на рыбалку, и теперь прилаживал к удочке крючок.

– Отмалчивайся, - проговорила Ира.

– А что говорить?
– Спросил Вася.

– Что с тобой?
– Ира села рядом с мужем и посмотрела ему в глаза.

– Ничего.

– Вась, я ведь человек, со мной разговаривать надо.
– Сказала Ира.

– Ну, нечего мне тебе сказать, - спокойно ответил Вася.

– Может, ты не пойдешь на эту рыбалку, а? Осуга, вон, обмелела, по колено воды.

– Лучше пойду.
– Вася вздохнул.

– Почему лучше?
– На глаза у Иры навернулись слезы.

– Ну вот, - проговорил Вася, осматривая удочку.
– Пойду, - и направился к двери.

Ира заплакала, она была почти уверена, что муж пойдет к Наташе. Вася, не оборачиваясь, остановился у порога.

– Что с тобой?
– Спросил он, по-прежнему не глядя на жену.

Ира молчала.

– Что с тобой?
– Почти крикнул Вася и повернулся.

– Лучше ты скажи, что с тобой!
– Крикнула сквозь рыдания Ира.

– Я же сказал: ничего! Прекрати ты реветь!

– Я не могу! Мне страшно!

– Что тебе страшно-то?

– Мне говорят, что ты, что ты бросишь меня, да?

Вася смотрел в пол. Ира испуганно вскрикнула, и закрыла лицо руками. Рыдания ее стали сильнее.

– Кто тебе сказал?
– Спросил Вася, потому что не знал, что еще сказать.

– Не уходи, - прошептала Ира.

Вася посмотрел на жену. Почему-то именно сейчас его жалость куда-то делась. Он почувствовал адскую усталость. Ира плакала. Он повернулся и вышел в сени. Закрыв за собой дверь, он остановился и, прислонившись к холодной стене, слушал рыдания жены. Наконец, он почувствовал, что и сам плачет, и со злостью ударил по стене кулаком. Вдруг, отворилась дверь, и из избы выскочила Ирина. Она упала к его ногам.

– Не уходи! Сына хотя бы пожалей! Слышишь, слышишь, Вась! Сына пожалей! Прошу тебя! Я не смогу без тебя!

Вася молчал. Он сначала как будто не слышал Иру, потом очнулся и начал ее поднимать.

– Не уходи!
– Просила она, заглядывая Васе в глаза.

– Я не буду с тобой жить.
– Медленно произнес Вася, готовый убить себя за эти слова, но поделать уже ничего не мог, как будто какая-то сила заставляла его говорить.

Ира какое-то время смотрела на него, потом подняла руку и тяжело ударила его по лицу. Вася не шелохнулся. Ира ударила его снова. Потом еще. После она уткнулась в стену и зарыдала дико, злобно, отчаянно. Вася попытался увести ее в дом, но она вырывалась.