— Занят, товарищ Урманский. Часика через два если?

Лобанов вопросительно поглядел на Сергея. Тот, улыбаясь, сказал:

— Прямо в гостиницу пусть заезжает. Привет передай.

Потом они еще долго сидели над пухлыми папками, вспоминая детали, обсуждая каждый эпизод в совершенных преступлениях, рылись в бесчисленных протоколах допросов, отдельные места из них зачитывали вслух, громко и медленно, вдумываясь в каждое слово.

— Ты понимаешь, — говорил Сергей. — Плохо, когда мало данных, еще хуже, когда их совсем нет. Но самое плохое, по-моему, когда их слишком много. Тогда очень легко пойти по ложному пути. А уж стоит только пойти, сам знаешь, что бывает.

— Фокусы? — усмехнулся Лобанов.

— Фокусы с фактами, от искренней веры в избранный путь.

— Теоретически ты прав, может быть, но в данном случае… Ты смотри. Все нити тянутся к Семенову.

— Пока не все. Вот как будет со снотворным. Сестрица его меня очень интересует.

— Да. Но мошенничества мы ему доказать сможем? Сможем. Раз его опознал Колосков, опознают и другие. И потом паспорта. Один-то наверняка у него был.

— А какие приметы преступников дают люди, пострадавшие от мошенничества?

Они снова рылись в толстых папках, читали вслух протоколы и начинали спорить.

— Подходит Семенов.

— Не совсем.

— А я говорю — подходит! Ты что хочешь? Чтобы перепуганные, ошалевшие люди давали тебе абсолютно точные приметы? Вплоть до родинки на щеке?

— Кстати, у Семенова родинка за ухом.

— Вот, вот. Хочешь, чтобы к нему за ухо заглядывали? Ты слушай, что этот Волков сообщил…

И Лобанов в десятый раз медленно, с ударением читал протокол допроса.

— Да, вот еще что, — вспомнил Сергей. — Надо получить образец почерка Семенова, сравним с почерком, каким написано письмо…

— Какое?… Ах, к Горлиной?

— Именно. Слушай! А текст телеграммы на почте изъяли?

— Еще бы!

— Давай-ка и его сравним с письмом. Сейчас. Пока хотя бы приблизительно.

— Ну, что ты! Письмо к Горлиной, а телеграмма от нее.

— Давай все-таки.

Лобанов пожал плечами, нехотя стал рыться в толстых папках. Наконец на стол легли рядом мятый листок с торопливыми словами: «Приезжай. Надо поговорить в последний раз» — и бланк телеграммы.

Сергей и Лобанов склонились над ними. Потом Лобанов поднял голову.

— Да-а, я тебе доложу. Просто голова идет кругом. Ведь одна рука писала!..

— Завтра же направим на графологическую экспертизу. Это уже черт знает что. — Сергей с сомнением посмотрел на друга. — Может, мы просто устали, а?

В напряженной тишине, возникшей на миг в кабинете, неприятно резко прозвучал вдруг телефонный звонок. Лобанов торопливо снял трубку.

— Александр Матвеевич, — узнал он голос Урманского, — я уже в гостинице, а вы… Девятый час ведь.

— Идем, — ответил Лобанов.

Спускаясь по лестнице, они договорились: больше о делах не говорить, хватит, действительно уже устали. — И может быть, последнее их открытие им просто приснилось? Но все это — завтра.

На улице было темно и холодно. Резкими порывами налетал ветер, бросая в лицо колючую ледяную крупу.

И все-таки в гостиницу решили идти пешком. Пусть продует. К тому же необходимо было на что-то переключиться, хотя бы на борьбу с ветром, на мелкие уличные впечатления, даже просто на ходьбу. Оба перекурили и сейчас жадно вдыхали морозный, свежий воздух.

Шли молча и быстро, обгоняя прохожих.

Уже недалеко от гостиницы Лобанов наклонился к Сергею и, перекрывая свист ветра, прокричал:

— Совсем забыл тебя спросить, как Лена?

— Ничего. Премьеру готовят.

— Значит, все в порядке?

Сергей кивнул головой. «Допытывается, — усмехнувшись, подумал он. — Наверное, помнит ту историю с шапкой, когда работали по делу „Черная моль“».

Они вошли в вестибюль гостиницы раскрасневшиеся, слегка запыхавшиеся и сразу увидели Урманского.

Молодой журналист нетерпеливо разгуливал между креслами в распахнутом пальто, в сдвинутой на затылок меховой шапке со спущенными ушами, в руке он держал тонкую кожаную папку на «молнии» с надписью «Аэрофлот».

Сразу заметив вошедших, Урманский с улыбкой направился к ним, небрежно размахивая папкой.

Когда все трое вошли в номер и Сергей прикрыл дверь, Урманский торжественно объявил:

— Поступило предложение, Сергей Павлович, скромно отметить ваш приезд. — Он вытащил из внутреннего кармана пальто бутылку вина. — Надеюсь, возражений нет?