Шрифт:
Государь пристально взглянул сыну в глаза и молча сделал ему знак уходить.
Великий князь Александр машинально сжал в кулаке амулет, но не нашел слов для ответа.
«Знал, но не поднял тревогу»
В последний день своей жизни, 11 марта 1801 года, Павел Петрович пригласил на обед в Михайловский дворец нескольких вельмож и генералов. Среди них был и Михаил Илларионович Кутузов.
Когда, направляясь в столовую, император проходил мимо большого зеркала, он вдруг остановился и стал разглядывать свое отражение. Затем криво усмехнулся и кивнул Кутузову:
— Посмотрите, какое странное зеркало: я вижу себя в нем с шеей на сторону…
Павел Петрович не закончил фразу и резко отвернулся от зеркала. Кутузов и другие присутствующие промолчали, не зная, что ответить.
Император снова усмехнулся и сделал всем жест — следовать за ним.
После немногословной трапезы Павел Петрович ушел, ни с кем не простившись. Лишь, как бы про себя, он произнес:
— Чему быть — того не миновать…
А потом наступила роковая весенняя ночь: дождливая, холодная, ветреная.
Грохот сапог по лестнице замка.
Крики: «Спасайте!.. Ребята, за царя!..»
Распахнутая одним ударом дверь и злобные, пьяные лица в царской спальне…
Отречение под нажимом…
Удар в висок золотой табакеркой…
Петля из гвардейского шарфа на шее…
Последние слова Павла I:
— Пощадите!.. Воздуху!.. Воздуху!..
Через несколько дней после убийства императора в Северной столице пошли по рукам анонимные стихи на французском языке. Одни говорили, что это сочинение заезжего якобинца, другие приписывали авторство рыцарям мальтийского ордена.
Строки стихотворения звучали как эпитафия:
«Его знали слишком мало, он же никого не знал. Деятельный, всегда торопливый, кипучий, повелительный, любезный, Обворожительный даже без венца, Он желал править один, все видеть, все делать к лучшему; Создал много неблагодарных и умер несчастным. Он многое знал, но не поднял тревоги…»Ликование в Северной столице
На рассвете 12 марта 1801 года Санкт-Петербург был разбужен барабанным боем, цокотом копыт, скрипом карет и топотом. Тысячи ворон поднялись над городом, испуганным карканьем внося еще большую тревогу в души петербуржцев.
Опасения горожан быстро прошли. Утренняя весть стремительно разносилась по улицам, дворцам и хижинам столицы.
— Умер!.. Скончался!.. У Зимнего дворца уже все полки присягнули на верность!.. Кому?.. Конечно, Императору Александру Павловичу!.. Александру I!.. Слава!.. Слава новому государю Александру Павловичу!..
На Дворцовой площади не умолкал оркестр. Петербуржцы хлынули к Зимнему и на Невский. Особенный восторг проявляли жившие в Северной столице англичане. Они вышли на улицы с корзинами, наполненными яблоками, бутылками с вином и джином. Каждому прохожему они наливали по полной кружке хмельного напитка и поздравляли с воцарением Александра I.
Из всех европейских стран, пожалуй, больше всех ликовала по поводу смерти Павла I Англия. Теперь Россия — не противник, а союзник.
Свидетельница событий весны 1801 года графиня Головина отмечала в дневнике: «Восторг, который внушал всем император Александр, был неописанный…
Все сосланные друзья его возвратились в Петербург: одни — по собственному желанию, другие были вызваны им самим.
Число жителей столицы увеличивалось, тогда как в конце царствования Павла I Петербург стал почти пустынным: многие были сосланы, другие, боясь высылки, сами добровольно его оставили».
Как отмечали современники императора Александра I, после самого строгого в XIX веке царствования в российской столице наступило время веселья, вседозволенности, беспечности. Вновь оделись модники в запрещенные Павлом I костюмы и платья. Опять появились на улицах роскошные кареты, летящие сломя голову, и толпы веселых людей.
День 12 марта 1901 года многим петербуржцам запомнился тем, что пьяный офицер гусарского полка во всю прыть скакал на коне по тротуару, сбивая прохожих, и кричал: «Теперь можно делать что хочешь!.. Нет больше курносого деспота!..»
Терзания Александра
Десятки поэтов в те дн и писали хвалебные стихи, посвященные новому императору Александру Павловичу. Одним из первых авторов подобных творений был Гавриил Романович Державин, недавно переживший опалу Павла I.
«Век новый! Царь младой, прекрасный Пришел к нам днесь с весны стезей…» —писал знаменитый поэт.
Всеобщую радость по поводу смерти Павла I и воцарения Александра I лишь слегка омрачали суровые, немногословные в те дни петербургские вещуньи: