Глянул на стол и заметил, что рисунок-то пропал.

– Небось, потащил Станиславу показывать, стукач! – проворчал он.
– Или Алексею. Не знаю, что хуже.

Разговор с жестким, склонным к хорошо продуманному, хладнокровному насилию Волком подсказал Максиму идею для следующего сеанса.

А кто сказал, что для развития чувственности все должно быть нежно и трепетно?

Он опять забросил документы и углубился в размышления на тему - как бы так все провернуть, чтобы и Дальского потешить, и в явный садизм не скатиться. Грань между жесткими постельными играми и настоящим садо-мазо всегда была очень тонка, почти незаметна. Так же незаметна, как и момент превращения Сергея в Волка. В любом случае надо было действовать так, чтобы Дальский не смог уличить Максима в нарушении договора. Список возможных забав был бы больше, если бы Егорка отдал на растерзание свою жопу, но чего нет, того нет. Приходилось работать с исходными данными.

Ближе к вечеру и, соответственно, к сеансу Максим уже наметил кое-какие приемы и, окрыленный гениальными идеями, заказал сытный ужин, чтобы поощрить и подкормить свою гениальность. Когда по столу заскакал мобильник, он улыбался и отвечал на вызов, будучи в отличном настроении.

– Да! – протянул Максим. – Рад вас слышать, Харитон Андреич. Как там ваши невесомые лебедушки поживают?

Импозантный директор оперного театра довольно рассмеялся своим глубоким оперным баритоном.

– Ах, как же вы любите заходить издалека, Максим Александрович! – нежно пожурил он.
– Девочки все живы-здоровы, спасибо! И мальчики, которые вас интересуют намного больше, тоже. Ставим сейчас новый балет. На днях будет последний прогон, и уже в следующую субботу приглашаю вас, так сказать, вкусить все прелести…

– Раз так, значит, у вас все идет просто отлично, - улыбнулся Максим. – Приду. Приду обязательно! И прелести, пожалуй, тоже вкушу… Кстати… Может, вам с чем-то помочь надо? Декорации там? Костюмы приобрести? Вы не стесняйтесь. У меня, между прочим, есть отличный дизайнер-декоратор. Зовут Николя. Очень… добросердечный молодой человек. И у него прекрасная семья - прелестная жена и милейший сын.

– Нет-нет, Максим Александрович!
– искренне возмутился Харитон Андреевич. – Декоратора, конечно, присылайте, а то наш Семен совсем стар уже стал, чтобы по мосткам с рабочими сцены ползать, но как вы вообще могли такое подумать, что мне от вас нужны только деньги?

– Что вы! Что вы! – покаянно воскликнул Максим. – Я никогда ничего такого не думал. Простите, если после моих слов у вас сложилось такое впечатление.

– Я позвонил лишь для того, чтобы пригласить вас на премьеру, – успокоился его собеседник.
– Госпожа Витковская сказала, что вы в эти дни, к сожалению, очень заняты, но я надеюсь, что к субботе вы найдете время и почтите нас своим присутствием.

– Госпожа Витковская так сказала? – удивился Максим. – Странно. Вообще-то я не разговаривал с ней больше месяца.

– А-а-а-а!
– отмахнулся Харитон Андреевич.
– Это Егор Максимович сообщил ей по секрету. Не волнуйтесь, мы никому не расскажем. Мы же понимаем - деловые встречи, проекты, поездки - вам сейчас не до сценического искусства.

– Егор Максимович, значит, - беспечно проворковал Максим и сузил холодные стальные глаза. – А он-то как к вам попал? Помнится, он сейчас не меньше меня должен быть занят новыми проектами.

– О, он все-таки нашел время и приехал на выступление госпожи Витковской. Жаль, что вы не смогли приехать вместе с ним. Очень жаль! Выступает она просто изумительно.

– Мда?
– протянул Максим. – Мне тоже очень жаль, что я не приехал на спектакль… Вместе с ним… Очень!.. Жаль!.. А что даете?

– «Кармен»! – страстно воскликнул Харитон Андреевич. – Великую и прекрасную «Кармен»!

– Восхитительно! – проронил без энтузиазма Максим.
– Я так понимаю, что если там четыре действия и два антракта, то закончится спектакль где-то к одиннадцати?

– Так и есть.

– Я-ясно! Что ж… Похоже, моя поздняя деловая встреча на сегодня отменяется. Ну, ничего! Я найду, чем заняться в неожиданно образовавшееся свободное время. Передавайте от меня привет госпоже Витковской… Хотя нет! Не говорите ей, что я знаю о ее возращении в город. Я, пожалуй, на днях сам заеду в театр с букетом и сделаю ей сюрприз.

– Приезжайте, Максим Александрович. Приезжайте!
– продекламировал Харитон Андреевич. – Будем ждать!

– Су-у-ка! – зашипел Максим, бросив мобильник на стол. – Решил проигнорировать сеанс и вместо него помчался к Виолеттке?.. И даже меня не пригласил. Вот су-у-ука!

Он мрачно покосился на затихший, притворившийся камнем мобильник. Сурово поиграл желваками. Зарычал, схватил его за пластиковый бок и со всей злости запустил в открытую дверь спальни.

Звук падения был тихим и глухим, а значит, этому счастливцу удалось выжить после стремительного пикирования на ковер. Ну и черт с ним! И с Дальским тоже!

– Я, понимаешь ли, ночь не сплю, думаю, чем бы этого урода развлечь и изнежить, а он уже сорвался с крючка и пошел прошвыриваться по бабам! – продолжал шипеть Максим. – Зря я Волку отбой дал. Ох, зря! Придушить бы его, скотину такую, и дело с концом.

Он подорвался с места и рванул к бару. Схватил бутылку и бокал. Оценивающе посмотрел на пустую толстобокую посудину из богемского стекла и плюнул в нее. Швырнул стакан обратно на полку. Не отходя от бара, откупорил бутылку. Не глядя, бросил пробку через плечо и с жадностью приложился к горлышку. Сделал большой глоток и довольно вытер губы рукавом пиджака.