местности у моря и двух рек... К счастью, мы оставили квартирку за собою, и, когда вы

через два месяца приедете к нам, я сначала приму Вас у себя в Усть-Нарве, а потом уже

мы поедем сюда к Верочке.

Ваше письмо я получил только сегодня, а книгу еще 2 окт<ября>. Я так и думал,

что Вы одновременно написали мне, и поэтому медлил с ответом на книгу. А книга

произвела на меня большое и из ряда вон выходящее впечатление: я два часа просидел

в туманный день у распахнутой форточки и... не заметил, пока не стал сильно кашлять!

Книга глубокая, интересная и предельно легкая. Вы - чудесный мастер и

проникновенный большой поэт. Поэт вдохновенный, умный, блистательный. Я горжусь

Вами. Верочка очарована «Барханами»! В особенности меня пленили отрывки из

«Пиротехника» (все!), а некоторые строфы гениальны: «...Это - Жизнь! Бы-ти-е!», «...A

вечер весенний сиренев»... А какая лепка эпохи «Ушедшее в камень»! Непревзойденно.

Еще мне нравятся «Пять лет», «Ода унив<ерситету?>», «Александрия», «Бетховен»,

«Державин» и др. и др. При встрече отмечу еще много. На портрете Вы выглядите

великолепно: светлый, возмужалый, свой, милый... Спасибо Вам за книжку, спасибо

самое восторженное! Своих Вам прислать сейчас, к сожал<ению>, не смогу: их у меня

вообще нет, а переводы с эст<онского> остались дома. Около 20 окт<ября> надеюсь

там побывать на денек-другой: тогда вышлю две книжки Раннита и одну Виснапу.

(Кстати, передам ему Ваши слова относительно переводов. М<ожет> б<ыть>, Вы

пошлете ему свою книгу? Его адрес: Эст<он- ская> ССР, Tallinn. Nцmme. Orava, 4-10,

Henrik Visnapuu.) Вы меня, дорогой друг, просто тронули своими заботами и

вниманием. Я обязательно сделаю так, как Вы советуете: я и сам подумал об этом.

В скором времени я напишу Сталину, ибо знаю, что он воистину гениальный

человек. И пошлю ему некоторые новые стихи. Что же касается credo моего, посылаю

Вам стихи, написанные еще в октябре 1939 г. Из них Вы узнаете мои мысли и думы.

Кроме того, посылаю Вам два стих<отворения>, написанные этим летом. Все три

стих<отво- рения> были помещены в нарвской газете «Советская деревня» и, кроме

того, взяты у меня спецкором «Правды» П. Л. Лидовым и В. Л. Теминым, когда 11

авг<уста> они посетили меня в Усть-Нарове и долго беседовали со мною, сделав более

десяти снимков с меня дома и на реке. Когда я узнал впоследствии от знакомых, что все

3 стих<отворе- ния> были помещены в «Литгазете», я подумал, что их туда передал

Лидов. Но вот Вы пишете, что их там не было. Возможно, знакомые спутали с

«Сов<етской> дер<евней>». Относительно денег — как я МОгУ принять их от Вас, когда

не знаю сроков получек своих? Во всяком случае, не нахожу слов благодарить Вас,

верного своего друга. Посылаю Вам и четвертое стихотворение — «Старый Лондон».

Думается, его следовало бы поместить именно теперь, иначе оно устареет. Впро- чем’

поступайте как найдете нужным, стихи оставьте себе на память и Мне не возвращайте.

Я почти три года ничего не писал вовсе, и только это лето, когда бойцы и

130

краснофлотцы освободили нас, реакционных мертвецов, оказалось для меня

плодотворным, и я написал целый ряд стихов, ожив и воспрянув духом.

Вера Борисовна и я шлем наши самые сердечные приветы Нине (отчество?..) и Вам.

Мы благодарим Вас, помним и любим.

Я жду от Вас, Георгий Аркадьевич, скорого ответа на это письмо.

А к Новому году и Вас самого.

Ра1с1е, 9.Х.1940

Ваш Игорь

Р. Б. Пожалуйста, не осудите меня за плохие, водянистые чернила: в этом городе

трудно что-либо достать. Поэтому и рукописи получились не в моем стиле. И еще один

вопрос: видели ли Вы своими глазами № 46 «Литгазеты» от 1 сент<ября>? Или Вам

кто-либо говорил о ней? Люди так настойчиво меня уверяли, что читали именно в

«Лит<ера- турной> газ<ете>» мои стихи. И вдобавок прибавляли, что статья обо мне

была там помещена!..