Шрифт:
* * *
Но только и было, что взгляд издалёка, Горячий сияющий взгляд на ходу. В тот день облака проплывали высоко И астры цвели в подмосковном саду. Послушай, — в каком это было году? С тех пор повторяю: а помнишь, а знаешь? И нечего ждать мне и все-таки жду. Я помню, я знаю, что ты вспоминаешь И сад подмосковный, и взгляд на ходу. * * *
Ни ахматовской кротости, Ни цветаевской ярости — Поначалу от робости, А позднее от старости. Не напрасно ли прожито Столько лет в этой местности? Кто же все-таки, кто же ты? Отзовись из безвестности!.. О, как сердце отравлено Немотой многолетнею! Что же будет оставлено В ту минуту последнюю? Лишь начало мелодии, Лишь мотив обещания, Лишь мученье бесплодия, Лишь позор обнищания. Лишь тростник заколышется Тем напевом чуть начатым… Пусть кому-то послышится, Как поет он, как плачет он. * * *
Сердцу ненавидеть непривычно, Сердцу ненавидеть несподручно, Ненависть глуха, косноязычна. До чего с тобой, старуха, скучно! Видишь зорко, да ведь мало толку В этом зренье хищном и подробном. В стоге сена выглядишь иголку, Стены размыкаешь взором злобным. Ты права, во всем права, но этой Правотой меня уж не обманешь, — С ней глаза отвадятся от света, С ней сама вот-вот старухой станешь. Надоела. Ох, как надоела. Колоти хоть в колокол набатный, — Не услышу. Сердце отболело, Не проймешь. Отчаливай обратно. Тот, кто подослал тебя, старуху… Чтоб о нем ни слова, ни полслова, Чтоб о нем ни слуху и ни духу. Знать не знаю. Не было такого. Не было, и нету, и не будет Ныне, и по всякий день, и присно. Даже ненавидеть не принудит, Даже ненавидеть ненавистно. * * *
И вдруг возникает какой-то напев, Как шмель неотвязный гудит, ошалев, Как хмель оплетает, нет сил разорвать, И волей-неволей откроешь тетрадь. От счастья внезапного похолодею. Кто понял, что белым стихом не владею? Кто бросил мне этот спасательный круг? Откуда-то рифмы сбегаются вдруг. Их зря обесславил писатель великий За то, что бедны, холодны, однолики, Напрасно охаял он «кровь и любовь», И «камень и пламень», и вечное «вновь». Не эти ль созвучья исполнены смысла, Как некие сакраментальные числа? А сколько других, что поддержат их честь! Он, к счастью, ошибся, — созвучий не счесть. СТЕПАН САРЫГ-ООЛ
(Род. в 1908 г.)
С тувинского
ВЕЧНАЯ СЛАВА
Навсегда ли погасли глаза Молодого лихого арата? И родители ждут и друзья — И никак не дождутся солдата… На Украине дружеской — там, Где окончился путь твой солдатский, Головою к тувинским хребтам Ты в могиле покоишься братской. Город Ровно тебя приютил, По тебе украинки рыдают. И венки у солдатских могил Полыхают и не увядают. У ограды не вянут цветы, Имя Родины врезано в камень, Под которым останешься ты Навсегда с боевыми дружками. Ты врага переспорил в бою, Имя предков навеки прославил. Охраняем мы славу твою, Ту, которую внукам оставил. ‹1945›
ТЕМИРКУЛ УМЕТАЛИЕВ
(Род. в 1908 г.)
С киргизского
ТАЛАНТ
Пускай хоть в сундуке хранится медь — На меди зелень с каждым днем заметней А золото не может потускнеть, От ржавчины истлеть тысячелетней. Живой талант всегда идет вперед, При нем земля ликует и цветет. И если даже каменные плиты Ему на грудь живую положить, — Талант никак нельзя убить, джигиты, Назло врагам он будет вечно жить! ‹1939›
АРКЫТ
Навеки проклят тот ушедший строй, Нет красоты в короне золотой, — Зачем же ты в своем стихотворенье Сравнил Аркыт с короной, сверстник мой? Зеленый шум его ветвистых крон Живей и чище всяческих корон. Мой милый край, наш край высокогорный Из соловьев и листьев сотворен. И ханы, и цари, и короли В небытие бесславное ушли, А ты опять цветешь, благоухая, Лесная сказка неба и земли. Ты словно свадьба вешняя, Аркыт, Ты всем прекрасен и для всех открыт, Трель соловьев твоих, не умолкая, В моей душе магически звучит. Мне по сердцу твой лиственный наряд. Естественней, чем он, найдешь навряд. Чужды тебе и золото и пурпур, Продажный блеск покоев и палат. Твой утренний стремительный ручей Журчит, как песня, в памяти моей. Я не отдам одной зеленой ветки За одеянья ханов и царей. ‹1946›
АРАВАН
Я сроднился с тобой навсегда, Горный край, где в ущельях туман. Там шумит молодая вода — Араван, Араван, Араван. Долго я этой встречи искал, Тосковал все сильней и сильней По уступам заоблачных скал, Как тоскуют по милой своей. Говорил я с рекой снеговой, Провожал облаков караван. Как биение крови живой, Ты со мной, ты во мне, Араван. Другом солнца я стал, осмелев, Усмирял на вершинах буран. Я твердил твой веселый напев: Араван, Араван, Араван. По-особому дружим с тобой, Будто кровный ты мой побратим. Поразил ты меня чистотой, Простотой и величьем своим. Мне б воспеть эти горы хоть раз И долины, где хлопка ковер, Так, как Лермонтов славил Кавказ И Некрасов — российский простор. С вдохновеньем и силой такой Петь, как Пушкину было дано, Каждой мыслью и каждой строкой Быть с народом своим заодно. И трудиться, встречая рассвет, И народные славить дела, Чтоб нужна твоя песня, поэт, Словно хлеб, словно хлопок, была. Знать, что ты помогаешь стихом, Не напрасно талант тебе дан. Чтоб звенело и пело кругом — Араван, Араван, Араван.