Анна с нетерпением ждёт последнего года учёбы в Атланте, где у неё есть замечательная работа, верная лучшая подруга и романтические отношения, обещающие перерасти в нечто большее. Однако отец переводит её в школу-интернат в Париже. Жизнь на новом месте кажется Анне адом: она не привыкла к самостоятельности, плохо знает французский и с трудом сходится с новыми людьми. Однако всё меняется, когда она встречает Этьена Сент-Клера, парня своей мечты. Единственная проблема в том, что он не свободен и Анна, по-видимому, тоже, если говорить о её почти серьёзных отношениях в Атланте.

Решится ли Анна выйти из скорлупы и бороться за свою любовь? Станет ли год в Париже незабываемым приключением? 

О Франции я знаю очень мало: «Мадлен», «Амели» и Мулен Руж. Эйфелева башня и Триумфальная арка, хоть я понятия не имею для чего они. Наполеон, Мария-Антуанетта и множество Людовиков. Я точно не знаю, что они сделали, но, кажется, это как-то связано с Французской революцией, которая имеет какое-то отношение ко Дню взятия Бастилии. Художественный музей здесь называют Лувром; он в форме пирамиды, внутри находятся «Мона Лиза» и статуя женщины с отломанными руками. А ещё во Франции на каждом углу кафе и бистро, или как их там называют. И пантомима. Местную еду находят просто великолепной, люди пьют много вина и много курят.

Я слышала, французы недолюбливают американцев, а ещё им не нравятся белые кроссовки [1] .

Несколько месяцев назад отец записал меня в школу-интернат. По телефонной линии даже было слышно, как он сделал воздушные кавычки, объявляя, что жизнь за границей станет «хорошим опытом в учёбе» и «подарком на память, который я буду ценить всю свою жизнь». Да. Подарком на память. И если бы не шок, я бы сказала папочке, как сильно он ошибся с выбором слова.

После папиного заявления я кричала, умоляла, просила и плакала, но ничто его не переубедило. И вот у меня новая студенческая виза и паспорт с надписью: «Анна Олифант, гражданка Соединённых Штатов Америки». И вот я с родителями распаковываю вещи в комнате меньшей, чем мой собственный чемодан. Теперь я новенькая в парижской школе для американцев.

Не то чтобы мне незнакома благодарность. Ребята, это же Париж. Город Света! Самый романтичный город в мире! Конечно, мне здесь нравится. Просто отец отправляет меня в международную школу-интернат больше ради себя. С тех пор, как он ликвидировал свою компанию и начал писать отстойные книги, по которым сняли ещё более отстойные фильмы, он пытается произвести впечатление на крутых нью-йоркских друзей своими изысканностью и богатством.

Мой отец не изыскан, но он богат.

Хотя так было не всегда. Когда родители ещё жили вместе, мы относились к низам среднего класса. Именно во время развода исчезли все следы благопристойности, и папина мечта стать следующим великим писателем Юга превратилась в желание стать следующим издаваемым писателем. Поэтому он начал строчить романы, действие которых разворачивалось в небольшом городке под названием Джорджия, где герои имели правильные американские ценности, влюблялись до беспамятства, а затем заболевали опасными для жизни заболеваниями и умирали.

Я не шучу.

Я бы в жизни не стала такое читать, но женщинам нравится. Они любят книги моего отца, любят его вязаные свитера, белоснежную улыбку и оранжевый загар. Они превратили его в автора бестселлеров и такого козла.

Два его романа экранизированы, ещё три в процессе съёмок — Голливуд оказался настоящей золотой жилой. И как бы то ни было, дополнительное бабло и псевдопрестиж деформировали папочкин мозг так, что он решил: я должна жить во Франции. Год. Одна. Я не понимаю, почему нельзя отправить меня в Австралию или Ирландию, или ещё куда-нибудь, где родной язык — английский. Я по-французски знаю лишь одно «oui», что означает «да», и то меня недавно просветили, что произносить слово надо как «в-и», а не «в-ы-и».

По крайней мере хоть в школе говорят на английском. Её основали для претенциозных американцев, которые терпеть не могут компанию собственных детей. Я серьёзно. Кто отправит своего ребёнка в школу-интернат? Прям как Хогвартс. Только без симпатичных волшебников, магических леденцов и полётов на метле.

Теперь я застряла здесь вместе с девяноста девятью другими учениками. В выпускном классе всего двадцать пять человек по сравнению со шестистами в Атланте. И изучаю я те же предметы, что и в «Клермонте», ну не считая основ французского.