– Думаю, Лаура уехала в Милан. Мы с Валерией пошли вниз и остановились на стенке, ограждавшей бухту.

– Дэвид, я насчет вчерашнего…

– Сядьте, – сказал я, сев на стенку пирса, и, взяв за руку, посадил Валерию рядом. – Я думал о вчерашнем. Вы говорили серьезно?

– Насчет работы?

– Да. Поймите, все зависит от вашего отца. Пока вы не станете взрослой…

– Я знаю, – прервала она меня, – и, кроме того, я не имею права тревожить его, Дэвид. Но думаю, что сумею убедить отца, чтобы он дал вам эту работу. И потом, если бы вы остались и работали здесь, нам было бы легче сказать, что мы любим друг друга.

– Хорошо. Если он предложит мне эту работу, я останусь!

Валерия взглянула на меня:

– Дэвид, что произошло? Что-то произошло!

– Что вы хотите сказать?

– Вчера вы наотрез отказывались от этой работы. Вы были решительны. Почему вы переменили свое решение?

– Вчера ваше предложение застало меня врасплох. У меня не было времени подумать об этом как следует, – сказал я, не глядя на нее, – но позже я понял, что слишком упрям и горд. Понял, что я сам отказываюсь от своего счастья!

– Не хочу показаться глупой, Дэвид, но здесь что-то другое, ваше решение изменилось под воздействием какой-то причины! Что-то произошло вчера вечером! Я не знаю, как мне вам объяснить, но вы отдалились от меня, стали жестким. Глядя на вас…

Я и сам чувствовал, что изменился, и знал, что мое решение убить Лауру и Беллини так сильно повлияло на меня, что я не только внутренне, но и внешне изменился. Я ощущал себя совсем другим человеком.

– Чепуха, – возразил я, внимательно разглядывая носки своих ботинок. – Вы все выдумали! И послушайте, Валерия, доктор Перелли не хочет, чтобы мы часто встречались. Мы должны подчиниться. Сестра Флеминг обязательно сообщит ему, если вы будете надолго отлучаться с виллы. И еще: пока не говорите Бруно о моей работе, давайте немного подождем, пока его состояние окончательно не улучшится. А теперь возвращайтесь!

Она посмотрела на меня с тем же выражением неуверенности и недоумения, какое я видел в глазах Бруно.

– Вы любите меня, Дэвид? Я обнял ее.

– Да, Валерия. Все будет хорошо, дорогая. Ничего страшного. Просто я немного нервничаю, я так боюсь потерять вас. Вот и все.

– Вы уверены, что это все?

– Да, конечно. Идите, дорогая, пока вас не начали искать. Не говорите ничего Бруно, путь он немного окрепнет. Быть может, поговорим об этом в субботу или в воскресенье.

Она поцеловала меня и на короткое мгновение прижалась ко мне.

– Ты счастлив, Дэвид?

– Я всегда буду счастлив, пока ты со мной. Я следил, как она легко взбежала по ступеням наверх. А мои мысли были о другом. Я внезапно вспомнил, что брал бюстик Данте без перчаток.

Отпечатки моих пальцев остались на нем. Я снова поднялся в комнаты, думая о том, что едва не совершил ошибку, которая стоила бы мне жизни.

Вечером я перебрал свою одежду и, отобрав самое необходимое, упаковал в небольшую сумку.

Я продумал каждую случайность. Если случится что-нибудь непредвиденное и, вопреки всем предосторожностям, план провалится, я должен бежать. Я подготовил моторную лодку, чтобы через Лаго-Маджоре проехать в Бриссаго, швейцарский пограничный городок. Я знал, что на Лаго-Маджоре нет более быстроходной лодки, чем эта. Если полиция будет преследовать меня, я уйду без особых усилий. Я мог бы бросить лодку примерно в миле от Бриссаго, а потом в темноте перешел бы границу Швейцарии. Добрался бы до Локарно, там задержался на день-два, смешавшись с туристами, а потом через озеро Комо, которое располагается на границе Италии и Швейцарии, вернулся бы в Милан. Из Милана отправился бы в Рим, где мог бы переждать, пока поиски не затихнут.

Хорошо, что у меня есть деньги: семь тысяч лир, которые выплатила мне Лаура, плюс еще три тысячи. Хотя я не предвидел ничего плохого, я четко продумывал все варианты. Сумку с вещами я отнес вниз и спрятал под брезентом в лодке. Потом пригнал лодку в бухту и тщательно проверил мотор. Он должен заводиться буквально с полуоборота! Когда я копался в лодке, послышался шум работающего подвесного мотора; подняв глаза, я увидел небольшую лодку, направляющуюся ко мне.

Под парусиновым навесом сидел крупный мужчина в белой рубашке с открытой шеей и фланелевых брюках. Он выключил мотор и пустил лодку своим ходом, направив ее в мою сторону. Я вышел из лодки и пошел вдоль стенки бухты, удивляясь, кто это мог приехать?

Когда лодка приблизилась, я разглядел моложавого загорелого человека с агрессивно выдвинутой челюстью.

Он дружелюбно улыбнулся.

– Извините, – сказал он с сильным американским акцентом, – нельзя ли здесь где-нибудь достать бензин? У меня вот-вот кончится.

– Примерно в двухстах ярдах отсюда есть гараж. Видите вон те ивы? Высадитесь там, поднимитесь наверх по склону, вы выйдете как раз к нему.

– Спасибо. – Он, ухватившись за одно из швартовых колец в стенке ограждения, спросил:

– Вы американец?

– Наполовину, – ответил я осторожно. – А вы в отпуске?

– Да. Мы с женой остановились в Стрезе. А как называется вон тот остров?

– Изола-Белла. Он принадлежит семейству Борромини. Они владеют им еще с тысяча шестьсот пятидесятого года.

– Правда? – заинтересовался незнакомец. – Хотелось бы мне посмотреть на него. Они разрешают его осматривать?

– Да. Это стоит сто пятьдесят лир. В Италии за все приходится платить! Он засмеялся:

– Такие деньги не разорят меня!