Да и приятно, что уж там. Ладонь у него была сильная, тёплая, и держала крепко, но осторожно. Рядом с ним вообще было очень спокойно и уютно, даром что знала я его всего пару часов. Очень… надёжный мужчина.

Он обернулся первым, а я смогла впервые наблюдать этот процесс. Впрочем, особой зрелищностью он предсказуемо не отличался: вот только что неподалёку стоял, с любопытством наблюдая за мной, человек, а вот через мгновение на его месте неловко поводит крыльями неуклюжая на земле огромная птица, переступая когтистыми лапами и пристально глядя на меня бесстрастными жёлтыми глазами.

Я последовала примеру Снора, откровенно рисуясь. Ну как не повыпендриваться и не покрасоваться, когда на тебя смотрят с таким интересом? Это в прошлый раз мне было не до зрителей. И вообще, не могу же я ударить в грязь лицом, будучи единственным драконом по эту сторону границы!

Гибко потянулась, позволяя косым лучам спускающегося к горизонту солнца скользнуть по рисунку чешуи, повторяющей цветом небо в высокогорье — более тёмное и насыщенное на спине, и ослепительно яркое — на животе и крыльях. Потом снисходительно разрешила любопытствующим ощупать шкуру, когти, крылья, Расе — даже почесать нос. А потом меня больно ущипнули за хвост.

Нет, учитывая размеры его клюва и прочность моей чешуи, это было даже очень осторожно и почти ласково, но от неожиданности я несолидно подпрыгнула на месте на всех четырёх лапах разом и, обернувшись, обиженно зашипела. Снор в ответ недовольно клекотнул и, отскочив чуть назад, оттолкнулся от земли и взлетел. Намёк был понятен, справедливость упрёка оспорить было сложно, поэтому я, кое-как расправив крылья, тоже тяжело поднялась в воздух. Это вам не в горах взлетать — со скалы вниз, крылья расправить, и полетели.

Как показала практика, сокол — птица гордая и величественная, но с манёвренностью у меня было получше. Хотя, с другой стороны, в скорости полёта по прямой и, особенно, в пикировании, он мог дать мне хорошую фору.

В общем, мы настолько увлеклись вознёй в воздухе, что прокувыркались бы до темноты. Но через некоторое время к нашему междусобойчику присоединился ещё один участник; кажется, мне посчастливилось наблюдать вторую ипостась шерша. То есть «посчастливилось» — это громко сказано; к насекомым я отношусь с недоверием и неприязнью, и при виде здоровенной угрожающе-полосатой осы с типичными фасетчатыми глазами первым моим порывом было картинно упасть в обморок, вторым — завизжать и дать дёру. На счастье и меня, и шерша, я очень быстро сообразила, что это за насекомое такое, да и Снор вовремя включился в разговор.

Впрочем, разговора как такового не было. Шерш повторил несколько жестов, сокол в ответ как-то хитро сложил лапы и начал снижаться. Гадая, что случилось, я последовала за ними.

Внизу, на прогалине, нас встречала целая делегация, возглавляемая очень недовольным Каем, стоящим со сцепленными за спиной руками. Пришибленная Рася переминалась с ноги на ногу рядом с ним, повесив нос, и напоминала нашкодившего и наказанного за это котёнка, да и Нирс с Чардом довольными не выглядели. У меня возникло настойчивое желание развернуться и со всех крыльев удрать куда подальше, но я героически с ним справилась и приземлилась неподалёку от уже принявшего человеческий облик Снора и, подобно ему же, направилась к угрюмо поджидающему нас альфе.

— Присутствующим нечем заняться? — через плечо бросил Кай, и толпа встречающих как-то удивительно быстро и организованно рассосалась, включая даже Рассвету, бросившую на меня напоследок извиняющийся взгляд. — Снор, скажи мне, пожалуйста, где мы находимся? — мрачно поинтересовался альфа, дождавшись, пока народ разбредётся.

— Прости, я не подумал, — виновато опустил взгляд сокол.

— Я заметил, — язвительно процедил Кай. — А если и думал, то точно не головой! Ладно, девчонка не в курсе, но ты-то должен хоть немного соображать! Не разведчик — пасынок вола! Впрочем, хочешь полетать — будет тебе полетать, в ближайшие две недели ты у меня из Пустоши не вылезешь. Найди Янга, он как раз должен дозор отправлять, и чтобы через час тебя тут не было.

— Спасибо! — торопливо кивнул он и, подобно Расе одарив меня виноватым взглядом, рысью умчался в сторону лагеря. Я растерянно проводила сокола взглядом и настороженно воззрилась на Кая.

— А что случилось-то? И за что спасибо?

— Спасибо за то, что Ивар через две недели уже точно остынет, и кавалер твой ограничится взысканием, а не некоторым количеством несовместимых с жизнью увечий, — поморщился мужчина. — А случилось… — продолжил он, но, вдруг запнувшись, вскинул взгляд, пристально вглядываясь в темнеющий небосвод. — Вот что случилось! — севшим голосом процедил он, и будто в ответ на эти слова где-то неподалёку раздался леденящий душу пронзительный волчий вой. Я вздрогнула и заозиралась, но понять, что происходит, так и не успела.

Обхватив за плечи здоровой рукой и вынудив низко согнуться, заодно подбадривая забористой бранью, мужчина поволок меня куда-то в сторону лагеря. Но добраться до укрытия не удалось; где-то рядом тяжело ухнуло, земля дёрнулась под ногами, и мы кубарем покатились по примятой траве. Когда остановились, я попыталась подняться, но Кай, навалившись всем весом, прижал меня к земле.

— Лежать! — тихо прошипел он, и вслед за этой командой опять бабахнуло, и опять вздрогнула земля. Только на этот раз ещё по ногам прокатилась волна жара, а следом — жалящая боль от каких-то мелких осколков. Над ухом со свистом втянул воздух мужчина, и в этот момент до меня наконец-то начало частично доходить, что происходит, и стало страшно.