– Им нужен Коктейль, – сказал Нолей. – Они пришли за ним. И не уйдут, пока его не получат.

– Мы станем защищаться, – неуверенно сказал Федька, помня рассказы старших товарищей о зимней войне с кочующим племенем, пришедшим однажды откуда-то с востока. – Убьем их всех.

– Их слишком много. И они сильны. У них есть оружие. Много оружия. Настоящего. Как твой автомат.

– Откуда ты знаешь?

– Я был у них. Целый год. Я плыл с ними по морю. Видел, как они отстреливают мутов. Мы не справимся, не сможем их одолеть. Я хотел предупредить вас. Но не успел. Поэтому бегите в деревню – скажите, что надо всё бросать и уходить.

– Куда?

– На зимние стойбища.

– Туда не пройти до морозов, – сказал Федька. – Ты сам это знаешь.

– Значит, надо прятаться.

– Мы не можем сейчас разделяться, – сказал Геннадий. – Это опасно.

– Опасно оставаться на месте, – сказал Нолей.

– Муты сейчас активны.

– Их не так много. Моряков больше.

– А Большая Охота? С ней что?

– Охоту надо прекратить.

– Но Ламия!

– Может быть, нам повезет, и тогда моряки встретятся с Ламией.

– Но её нужно накормить, чтобы она опять залегла в спячку.

– Моряков много. У нее будет достаточно еды.

– А если они её убьют? – спросил Федька.

Все недоуменно на него посмотрели. Похоже, такая простая мысль не приходила им в головы.

– Ламию нельзя убить, – сказал Геннадий. – Ты что, совсем тупой?

– Чего вы ждете? – опять опомнился Тагир. – Бегите.

– Но как же вы?

– Оставьте нас. Мы как-нибудь сами. Если сможем.

– Нет, – Федька покачал головой. – Так нельзя.

– Можно, – возразил Геннадий. – Я вернусь в деревню и предупрежу остальных. А ты догоняй группу, расскажи всё Максу и Вове.

Федька нахмурился, глядя на раненых. Те молча сидели на земле. Они уже выговорились и устали.

– Хорошо, – сказал он, признавая старшинство Геннадия. – Так и сделаем.

Собирать ягоды и прочий подножный корм Дылда не любил с детства. Он и пошел в казармы, так как думал, что военные подобной ерундой не занимаются.

Ага! Как же!

Дылда рвал полуспелые ягоды, складывал их в котелок, вспоминал детство. Ему повезло – он помнил мать живой, она была с ним почти восемь лет. Помнил он и то, как она мутировала и оказавшийся рядом военный патруль прострелил ей голову и сердце. Ему тогда вручили бумажку с напечатанным текстом и картинкой, изображающей бравых солдат, штыками теснящих жутких мутантов. Солдаты были красные. Муты – зеленые. Буквы – черные.

Бумажка называлась повесткой. Прочитать её Дылда смог только через два года. Многие из его товарищей читать не научились вовсе, предпочитая постигать более насущные знания – где прятаться от мутов, как выращивать съедобные грибы, чем ловить птиц и крыс.

В тринадцать лет Дылда отправился к стене, окружающей казармы, встретил там патруль и вернул им повестку.

Так он стал военным.

Конечно, оружие ему доверили далеко не сразу. И личный бокс для жилья он получил, только когда ему исполнилось семнадцать лет. Но жить за стеной было намного лучше, чем по ту сторону. И уже не нужно было скрываться от мутов, уподобляясь червям. Военный становился настоящим человеком, особенно после того, как заканчивал начальные курсы, получал личное оружие и место в команде. Военный мог встретить мута лицом к лицу, встав плечом к плечу с товарищем. Конечно, не каждая схватка заканчивалась победой. Но лучше красиво погибнуть героем, чем всю короткую жалкую жизнь быть подножным кормом для полчищ мутантов…

Собирая ягоды, поглощенный мыслями Дылда не замечал, что всё дальше и дальше уходит от своего отряда. Ему казалось, что ягоды гуще растут внизу, за кустами – и он, торопясь быстрей наполнить котелок, постепенно перемещался в ложбину, по дну которой протекал тонкий ручеек.

Со стороны лагеря эта низина была не заметна – её стеной заслонил разросшийся ольшаник.

Когда котелок был почти полон, Дылда заметил черную дыру в десяти шагах от себя. Края дыры поросли мхом. Выглядела она совсем небольшой – метра полтора в диаметре. Заинтересовавшись, Дылда оставил котелок и подошел ближе.

Из пещеры неприятно пахло.

– Эй! – крикнул он в черноту, гадая, насколько далеко может тянуться это естественное подземелье. Он ждал, что ему ответит эхо, но его не было – тьма словно проглотила звук без остатка.

Дылда опустился на четвереньки, подполз к самому краю дыры, не замечая, что его держит не прочная порода, а подгнившие корни нависающей над провалом старой березы и полуметровый слой дёрна.

– Эй, – опять крикнул Дылда и, подобрав с земли то ли ветку, похожую на кость, то ли кость, похожую на ветку, забросил её в пещеру. От резкого движения под его левым коленом что-то хрустнуло, пласт дёрна дрогнул, испугавшийся Дылда вскочил на ноги – и старый корень не выдержал.