Перед тем как идти к себе, Серп решил проведать Иволгу. Оказалось, весьма своевременно: девушка металась по кровати и стонала. Чародей выругался про себя и снял со служаночки сонные чары. Опять он о ней не подумал, не сообразил, что после случившегося птаху могут мучить кошмары, от которых не спастись из-за навевающей сон волшбы.

Он присел на краешек узкой кровати, чародейский светильник, сопровождавший хозяина, завис рядом. Что же именно с ней приключилось? Кажется, до насилия не дошло, да и глупо было б лиходеям делать его врагом, раз хотят привлечь на свою сторону. И все-таки не худо бы выяснить. Чёрен мрак, если худшее все-таки случилось, силы ему от нее долго не видать.

– - Эй, птаха, -- Серп осторожно потрепал вновь заметавшуюся девушку за плечо. Она тут же проснулась, рывком села, одновременно отстраняясь от него.
– - Не бойся, это я, Серп. Ты дома, в безопасности.

– - Серп...
– - Иволга порывисто обняла его, прижалась.
– - Он мне ничего не сделал. Я вырвалась, побежала, а там Кайт...

– - Да-да, Крестэль мне уже рассказал, -- чародей погладил ее по голове, в душе испытывая облегчение.

– - А как я здесь очутилась?
– - Иви только сейчас сообразила, что находится в своей комнате.
– - Вы дрались?

– - Нет, не дрались. Мяса налопались, отяжелели, -- хмыкнул Серп.
– - Да и не с руки мне бить морду тому, перед кем в большом долгу.

Девушка ничего не сказала, лишь прижалась теснее. Чародей вместо того, чтобы ощутить раздражение из-за глупости девчонки, наверняка невесть что себе навоображавшей, вдруг сказал:

– - Хочешь, спи сегодня со мной. Я разбужу, если снова кошмар приснится.

– - Да, хочу, -- просто ответила она.
– - Спасибо.

Серпу оставалось только дивиться, что Иволга не разразилась потоком слезливых благодарностей, коего он очень опасался.

***

На следующий день помощник палача отпросился у Вермея и ушел из пыточной пораньше. Нужно было зайти к ювелирам, раздобыть сангр илы для амулета.

Серп долго перебирал алые бусины под уважительным взглядом старичка-хозяина, быстро распознавшего одаренного (кожаный ошейник чародей снял, покинув замок, темную полосу на шее привычно прикрыл воротом рубахи). Подходящие камни никак не попадались: одни были слишком мелкими, чтобы нанизать их на кожаный шнурок, другие прежде подвергались воздействию тех или иных чар, третьи, стоило к ним прикоснуться, излучали холодную неприязнь и, значит, совсем не подходили для охранительного амулета.

Под конец ювелир, опасаясь гнева переборчивого покупателя, принес еще одну шкатулку, с отборным товаром "для знакомых чародеев". К радости Серпа камни там оказались девственными, чистыми от каких-либо чар и настроены были вполне доброжелательно. Но тут чародей с раздражением осознал, что выбирает сангрилы покрасивее, поровнее, с более сочной окраской. Ругнулся про себя, но брать первые попавшиеся все же не стал. За девять крупных, ровных бусин пришлось выложить аж шесть золотых, зато работать с камнями будет приятно. В самом деле, не выпускать же собственную кровь на какие-то ущербные осколки?

Придя домой и поужинав, Серп заперся в своей комнате, прихватив с кухни маленькую мисочку, будто издевки ради расписанную полумесяцами. Другой подходящего размера, к сожалению, не нашлось. Положил на дно сангрилы, вытянул над посудинкой левую руку и полоснул острым ножом по запястью. Темная кровь потекла широкой струей, закапала на алые камни. Чародей бормотал заклинание, дожидаясь, когда бусины закроет с верхом. После чародейским усилием затворил кровь, взял мисочку в ладони, согревая своим теплом, не давая остыть. Теперь оставалось ждать, когда поверхность жидкости подернется блестящей пленкой. Это будет означать, что камни приняли в себя частицу его силы.

Отмытые от крови, сангрилы изменили свой цвет с алого на насыщенный винный, без должного освещения почти черый. Другим стал и их блеск, превратившись из мягкого в острый, металлический. Отлично, значит, все прошло, как надо.

Чародей прислушался к сангрилам, бережно катая их в горсти. Камни довольны, их уважили, напоили теплой кровью с частицей мощи, вежливо попросили о помощи. Теперь они предупредят чародея, если человеку, который будет их носить, станет угрожать опасность. И не только предупредят, но и наведут переход, чтобы помощь подоспела незамедлительно.

Серп принялся нанизывать бусины на тонкие кожаные шнурки, взятые у Вермея. Палач плел из них ошейники, когда старые снашивались, чародей делал браслет.

Вообще-то, дарить девушке напоенные своей кровью сангрилы чревато: можно ненароком создать ненужные узы или упрочить уже существующие. Но это куда предпочтительнее, чем в полнолуние просить для Иволги защиты у Госпожи Луны, напитывая силой лунные камни. Конечно, с очами полнолуния ночному чародею договариваться не нужно, к тому же они могут сами защитить того, кто их носит, а не просто вызвать подмогу. Но тут для успешного наложения чар требуется присутствие птахи. И не только присутствие, ему пришлось бы надевать на нее амулет, а прикасаться к женщине в свете полного лика Госпожи еще более чревато, чем дарить сангрилы. Можно запросто самому пасть жертвой женских чар, коим изначально покровительствует светлоликая хозяйка ночи.