Мерве посмотрела на Эммануэль свысока:

– Вы считаете меня фригидной?

– Фригидной – нет, но мы действительно совсем не похожи. Вас по-настоящему не интересует ни один мужчина, и я боюсь, что ни одна женщина. Меня же, напротив, интересуют и возбуждают все, я всех люблю. С другой стороны, я могла бы довольствоваться одним любовником всю жизнь. Я меняю их не по необходимости.

– Я тоже делаю это не по необходимости, а ради игры!

– А я ради красоты! Я занимаюсь любовью, словно ваяю статую, и думаю – удастся ли мне одна-единственная, или я сумею изваять несколько? Я родилась не для того, чтобы искать успеха в любви, но для того, чтобы нести в мир красоту. Я занимаюсь любовью не для того, чтобы удовлетворить желание, но для того, чтобы раздвинуть границы дозволенного. Я занимаюсь любовью, потому что способна быть счастливой и дарить людям счастье, я не ставлю условий, потому что мне известна ценность свободы. Если бы я была поэтом, я выразила бы нежность в песнях и стихах. Если бы я была художником, я бы обогатила реальность воображаемыми цветами и формами. Если бы я была королевой, я назвала бы своим именем звезду. Но я – Эммануэль, и я оставлю след о себе на этой планете с помощью моего тела. Я хочу, чтобы мир хранил тепло моего тела спустя тысячелетия после моей смерти, и для этого я познаю бесконечное число других человеческих тел: я всех одарю своей любовью!

Она поймала на себе отстраненный взгляд Мерве.

– Может, вы занимаетесь любовью больше, чем я, Мара, – произнесла Эммануэль, не отдавая себе отчета в том, что использует другое имя львенка. – Но я не уверена, что вы владеете этим искусством в совершенстве, как я. Потому что я лучше всех в этом городе, а возможно, и в мире знаю, почему я занимаюсь любовью. Этим я отличаюсь от всех остальных.

М ари-Анн вернулась на пляж, а Кристофер – в Малайзию. Он так и не признался в своем желании жене друга и так и не осмелился к ней прикоснуться.

После того как Анна Мария нарисовала глаза Эммануэль, она принялась за скульптуру. Эммануэль позировала обнаженной, как должна была позировать Мари-Анн, но художница об этом, вероятно, забыла. Эммануэль не пыталась соблазнить Анну Марию. Пока девушка работала, Эммануэль не говорила с ней ни о любви, ни об удовольствии, ни о нравственности нового времени.

Прекрасная итальянка была влюблена в Эммануэль, и Эммануэль это знала. Но она не хотела, чтобы Анна Мария могла упрекнуть ее в соблазнении. Поэтому Эммануэль занималась любовью с Арианой или с сиамками, чья матовая шелковая кожа так ее восхищала.

Ей не хватало Марио. Она не видела Марио после ночи в Малигате. Он преподал свой урок и пропал. Уехал в далекое путешествие. Эммануэль получила от него такое письмо:

«Почему я не могу осматривать Грецию, не думая о вас и не желая вам всего наилучшего? На этот раз на Пелопоннесе нет снега. Его кожа, покрытая вздувшимися венами, словно упаковка сердца. Еще недавно море вокруг Кефалонии и Занте было совершенным, но тучи раскапризничались, и я лишен прекрасного коринфского йони [39] . Это похоже на кокетство. Все сложилось так, чтобы я не мог поделиться с вами…

Я лечу. А небо всем своим весом опирается на горизонт. Три столетия подряд на наковальнях этих гор для меня изготавливали железные крылья. Ветер, который меня несет, дыхание богов. Моя жизнь, мой полет и моя свобода – подарок их гуманизма в ответ на мое неверие. О боги, обладающие прекрасным чувством юмора, боги, полные скепсиса, боги этой земли, как замечательно вы понимаете нас, людей, которые никогда не жертвовали ради веры! Вы с самого начала знали, кому принадлежит это земное королевство, вы, завидовавшие нашим войнам, нашим любовным завоеваниям и нашей способности любить.

Эммануэль, когда я смотрю в это ясное небо, наша судьба представляется мне вполне определенной: счастье существует, и мы, люди Прометея, отцы Елены, способны обрести это счастье перед лицом вселенной. Скаредность, трусость, страх – не все, что у нас есть. Послушайте меня: встаньте и покажите себя! Вы должны дать миру понять, что он сам хозяин своего счастья. Мир еще не знает об этом. Мир – ребенок, а уже устал. Надежду он превратил в тревогу. Воздух почернел от денег, болезней и праха. Среди всех, у кого не было времени любить, всех, кто не задумывался о любви, я имел честь познать любовь, но уныние порой овладевало и мною. Быть может, я был всего лишь мечтателем, а жизнь представляла собой лишь ком в горле, странный расчет, постоянную неуверенность. Но сейчас, здесь, над дорической землей, которая уже, наверное, далеко от меня, в лазурном небе мне видится чистая истина: человек есть бог».

Следующие недели были заняты подготовкой увеселений для дня рождения Арианы. В Сиаме, где возраст определяется особыми циклами, не так, как во всем мире, завершение каждого из циклов – повод для особого торжества. Подруги Арианы и сама Ариана очень хотели, чтобы праздник полностью соответствовал традициям. Для начала запланировали бал-маскарад.

Приглашенные сами делали себе маски. В этом удивительном искусстве их направляла Мерве, которой секреты мастерства передала Леонор Фини [40] .