Но перед детьми встала стена плоти и рогов. Это было стадо большерогих оленей — существ, которых однажды назовут также ирландским оленем. Они шли огромной массой, щипая молодую траву, которая с надеждой прорастала сквозь припорошивший её снег.

Во главе стада был огромный самец. Он глядел на детей сверху вниз, скосив глаза от своей длинной морды. На его спине находился мясистый горб, гора жира, помогающая ему выдержать трудные времена; сейчас, ранней весной, горб был тощим. А его рога, каждый из которых вдвое длиннее человеческого роста, были большими тяжёлыми скульптурами, странно напоминающими раскрытые руки великана с похожими на пальцы отростками, отрастающими от гладких лопат.

В одном только этом стаде, простиравшемся дальше, чем видели дети, были тысячи оленей. Подобно многим гигантским травоядным в это парадоксально богатое время, большерогие олени процветали и жили огромными мигрирующими стадами, бродившими по всему Старому Свету от Англии до Сибири и Китая. И это обширное стадо надвигалось на Яхну и Милло. Это был медленно движущийся барьер; раскатисто грохотали стукающиеся рога, урчали животы. Воздух был полон удушливой вони мускуса и навоза.

Убраться с их пути было для детей вопросом жизни и смерти. Яхна сразу увидела, что они не смогут разминуться со стадом, если побегут от берега: для этого оно было слишком велико и слишком широко разбрелось в стороны. Конечно, олени не зашли бы далеко в лес, но они бы загнали детей в ту сгущающуюся темноту, которая была таким местом, куда она уж точно не захотела бы вернуться.

Внезапно она схватила брата за руку:

— Бежим! Утёс!

Они бежали по мёрзлой траве. Край утёса резко уходил вниз под край торфяника. Дети торопливо забрались на него. Лук на спине у Яхны цеплялся за каменные выступы, замедляя её движение. Но они сделали это. Они сжались на узком выступе, глядя на океан чёрно-бурой шерсти, который медленно обтекал вершину утёса.

Огромный самец безразлично наблюдал за происходящим. Потом он отвернулся и опустил свою отягощённую рогами голову.

Носить рога было тяжело, словно грузы на вытянутых в стороны руках, и строение шеи самца изменилось, чтобы выдерживать такое бремя благодаря огромным позвонкам и мускулам, похожим на кабели. Рога использовались для сексуальных демонстраций и дуэлей: когда два таких гигантских самца сталкивались рогами, пригнув головы, это было устрашающее зрелище. Но эти огромные рога обрекли зверей на гибель. Когда лёд отступил, а площадь их местообитаний сократилась, давление отбора стало благоприятствовать меньшим размерам тела. Когда другие виды уменьшались, уступая действию отбора, большерогие олени оказались неспособными отказаться от своих сложных брачных демонстраций. Они стали сверхспециализированным видом, их огромные рога были слишком дороги, и они оказались неспособными справиться с изменениями.

Дети услыхали приглушённое рычание. Яхна подумала, что смогла заметить бледный низкорослый коренастый силуэт, который двигался по снегу, словно мускулистый призрак, и тащил оленя. Это мог быть пещерный лев. Она задрожала.

— И что теперь? — прошептал Милло. — Мы не можем оставаться здесь.

— Нет, — Яхна огляделась вокруг. Она видела, что их уступ вёл вниз по утёсу к отверстию, находившему на несколько человеческих ростов ниже.

— Туда, — сказала она. — Думаю, это пещера.

Он коротко кивнул и пошёл впереди, двигаясь вниз по краю узкого выступа, цепляясь за мел. Но она поняла, что он был испуган сильнее, чем был готов признаться ей.

Наконец, рискованный спуск закончился; они спрыгнули в отверстие и лежали, пытаясь отдышаться, на твёрдом полу. Пещера, проточенная в пласте мела, уходила в темноту. Пол был покрыт слоем гуано и осколками яичной скорлупы. Наверное, чайки использовали это место в качестве гнездовья. На полу в разных местах чернели пятна — не очаги, но явно кострища.

— Смотри, — сказал Милло, и его голос был полон удивления. — Мидии.

Он был прав. Небольшие моллюски лежали кучкой, окружённые разбросанными осколками кремня. Вспышка любопытства заставила её задаться вопросом о том, как они сюда попали. Но голос голода звучал всё громче, и они вдвоём принялись за мидий. Они отчаянно пробовали взломать ракушки своими пальцами и каменными лезвиями, но ракушки были твёрдыми и не поддавались.

— Экххххмммм.

Они обернулись.

Из темноты в задней части пещеры послышался сердитый голос. Оттуда показался чей-то силуэт. Это был крупный мужчина, одетый в накидку, которая, похоже, была сделана из оленьей шкуры — нет, подумала Яхна, не мужчина. У него были широкий, выдающийся вперёд нос, мощные коренастые ноги и огромные руки. Это был костолобый, массивный самец. Он сверлил их взглядом.

Дети отступили, прижимаясь друг к другу.

У него не было имени. Его люди не давали себе имена. Он думал о себе как о Старике. И он был старым — старым для своего вида, ему было почти сорок лет.