– Эй, малой, - позвал я, - а ну-ка, поди сюда.

– Чего это?

Я показал ему серебряную монету. Он приблизился с независимым видом.

– Знаешь Репья?

– Какого еще Репья?

– Вижу, что знаешь. Он здесь?

Пацан неопределенно пожал плечами. Это можно было расшифровать: "Не ведаю, о чем вы, барин, толкуете". Или наоборот: "А где ж ему еще быть?" Второй вариант показался мне более вероятным.

– Лови, - монетка, что я бросил, моментально исчезла.
– Приведешь Репья - получишь еще одну. Дело срочное. Скажешь два слова: "Желтый ручей". Он поймет. Ну, чего стоишь? Мухой!

Белобрысый порысил в сторону кабака. Удачно он подвернулся - не идти же мне туда с юной аристократкой в охапку. Я приподнял край накидки. Глаза у малышки были закрыты. Отлично, пусть спит - мне меньше хлопот. Надеюсь, в ближайшее время просыпаться не собирается.

Я терпеливо ждал. В другом конце улицы показались два мужика - судя по одежде, мастеровые. Они шли, шатаясь и поддерживая друг друга. Добрели до кабака и ввалились внутрь. Потом зашел дядя неожиданно приличного вида. Но наружу никто до сих пор не выбрался. Не смылся ли Репей часом? Нет, это вряд ли. Он острожный, гад, зато жадный до невозможности...

Так, а вот, кажется, и он. Правда, не со стороны кабака, но это у него издержки профессии - любит со спины подбираться. Или он действительно думал, что я его не замечу?

– Выходи, Репей, - сказал я, не повышая голоса.
– Хватит дурью маяться. Тоже мне, рысь в засаде. Огородами крался?

Калитка одного из домов приоткрылась. Невзрачный типчик - маленький, щуплый, с жидкими волосами - выскользнул на улицу и настороженно огляделся. Царапнул меня колючим взглядом и произнес:

– Ну, надо же... А я уж, грешным делом, надеялся, что не свидимся. Думал - сгинул, да и с концами. Ага, куда там. Приперся и сидит, хрен под яблоней...

– Заткнись, - попросил я вежливо.
– Давай без лирических отступлений. Времени мало. Нужны твои услуги. Платить буду сразу. Много.

– Понятно, что не два медяка. Да только знаю я, во что с тобой можно вляпаться. За такое и мешка золота мало будет...

Я вытащил второй рубин из моих запасов (на этот раз покрупнее) и бросил его Репью. Усмехнулся про себя - сегодня я прямо как добрый король из сказки, что раздавал прохожим самоцветы на улицах. Ну да ладно, мне они уже не понадобятся.

– Плату ты взял, Репей. И отказаться теперь не можешь.

– С чего бы это?

– С того, что иначе я воткну кинжал тебе в глаз. С этим понятно? Так, теперь слушай, что нужно сделать...

Я слез с лошади, осторожно снял девочку.

– Ты спрячешь ее от Ястребов. И от стражи. Спрячешь от всех, ты понял? Твоя задача - доставить ее в предгорья. После этого...

Но Репей, вглядевшись в лицо малышки, вдруг отступил на шаг.

– Чего ты?

– Издеваешься, что ли? Она ведь...

– Стоять, - сказал я, заметив, как он оглядывается на ближайшую подворотню.
– Да, она из них, все верно. Но это ничего не меняет.

– Что значит - не меняет?! Они же, если узнают, меня за яйца подвесят!..

– Репей, - произнес я ласково, - подумай головой для разнообразия. Пронюхают Ястребы или нет - это теперь от тебя зависит. Сохранишь все в тайне - живи и радуйся. Но я-то точно знаю, с кого мне спрашивать, если с ней что-нибудь случится. А спрашивать я умею. Или тебе про ручей напомнить?

Он сглотнул слюну.

– Вот и ладно, - я не стал уточнять, что через пару часов меня уже здесь не будет. Зачем лишать человека стимула?

Девочка вдруг очнулась, подняла голову и посмотрела на Репья мутным взглядом. Потом перевела глаза на меня и спросила тихо, почти неслышно:

– Как тебя зовут?

– Это неважно, - ответил я.
– Мы больше никогда не увидимся.

– А этот... Обмылок... Ты убил его?

– Нет.

– Правильно. Я сама.

И опять погрузилась в сон.

5

Я снова покидал город - на этот раз через северную окраину. Здесь мне нравилось больше. Дома уже не лепились один к другому, а между ними буйно разрастались сады. Фруктовые деревья тянули ветки из-за заборов, и листва, как мелкое сито, просеивала солнечный свет. Люди, укрывшись в тени, судачили и громко перекликались. Те, кто постарше, озабоченно хмурились, поглядывая на солнце. Молодые, напротив, пребывали в радостном возбуждении. Я усмехнулся. В юности кажется, что все перемены к лучшему. Сомнения приходят несколько позже.